Генерал-фельдмаршал Степан Фёдорович Апраксин

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Степан Фёдорович Апраксин
Степан Фёдорович Апраксин
Генерал-фельдмаршал С.Ф.Апраксин

Вероисповедание:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Рождение:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Смерть:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). Санкт-Петербург , Российская империя
Место погребения:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Династия:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Имя при рождении:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Отец:	Фёдор Карпович Апраксин
Мать:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Супруг:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дети:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Партия:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Образование:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Учёная степень:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Сайт:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Военная служба
Принадлежность:	Российская империя 22x20px Российская империя
Род войск:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Звание:	Генерал-фельдмаршал
Сражения:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Автограф:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Монограмма :	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Награды:

Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Степа́н Фёдорович Апра́ксин (30 июля [10 августа ] - 6 августа , Санкт-Петербург) - русский генерал-фельдмаршал времён Семилетней войны , который командовал русской армией при Гросс-Егерсдорфе .

Биография

Сын стольника Фёдора Карповича Апраксина и Елены Леонтьевны Кокошкиной . Когда Степану Фёдоровичу было пять лет, у него умер отец; мать, овдовев, вышла замуж вторично за начальника Тайной канцелярии А. И. Ушакова . Степан Фёдорович воспитывался в доме своего родственника, графа Петра Матвеевича , где получил хорошее воспитание, отлично говоря по-немецки.

Участвовал во взятии Очакова в 1738 году под начальством Миниха . Желая выслужиться перед Ушаковым, Миних взял Апраксина в свою армию дежурным генералом, и, несмотря на посредственные его способности, сочетавшиеся с ленью, держал его на этой должности все четыре года войны, каждый раз упоминая в своих письмах к императрице как весьма способного штаб-офицера. Апраксин был награждён императрицей чином премьер-майора и деревнями.

Семилетняя война

Бестужев, ненавидимый великим князем Петром Фёдоровичем, решился возвести на престол сына его, цесаревича Павла Петровича , под опекунством Екатерины. Тяжкая болезнь императрицы Елизаветы представила ему случай исполнить отважное намерение; полагая, что Елизавета находится на смертном одре, он отозвал своего друга, фельдмаршала Апраксина, к пределам России, чтобы иметь в своем распоряжении его армию. Императрица освободилась от болезни, удалила канцлера в деревню, где он оставался и в царствование Петра III . Исполнитель воли первого министра [Апраксин], лишившийся плодов своей победы, был также потребован к ответу и заключен в небольшом дворце близ Санкт-Петербурга у места, называемого Три-Руки; около трёх лет он находился под судом и внезапно скончался 26 августа 1760 года .

О его смерти сохранилось предание, будто императрица, недовольная медленным производством следствия, спросила: отчего так долго продолжается это дело? Ей отвечали, что фельдмаршал не признается ни в чём и что не знают, «что с ним делать».

«Ну так - возразила государыня - остаётся последнее средство, прекратить следствие и оправдать невинного». После этого разговора, в первое заседание следственной комиссии, фельдмаршал по прежнему утверждал свою невинность. «и так - сказал один из членов - остается нам теперь употребить последнее средство…». Не успел он кончить слов, как вдруг апоплексический удар повёрг Апраксина мёртвым на землю.

Апраксин, запутанный в политических и придворных интригах, арестованный в Нарве и подвергнутый допросу графом А. И. Шуваловым , начальником Тайной канцелярии после Ушакова , скоропостижно умер 6 (17) августа 1758 года , был погребён на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры .

Характеристика личности

По рассказам современников Апраксин был высокий, чрезвычайно толстый, крепкий и выглядел как колосс . Он был большим любителем пышности, в чём не уступал известному в Европе щеголю саксонскому министру графу Брюлю . В пылу приготовлений к походу, он не забывал послать адъютанта из Риги в Петербург, чтобы заказать себе дюжину новых кафтанов. Остряки говорили, что фельдмаршал намеревался в 1757 году открыть кампанию не против пруссаков, а против рижских дам. Был всегда богато одет и усыпан бриллиантами. Князь М. М. Щербатов отзывался об Апраксине :

Надменный и высокомерный с подчиненными, Апраксин делал всё, чтобы поддерживать своё влияние при дворе, для приобретения благорасположения и поддержки графа П. И. Шувалова , он способствовал его любовной связи со своей дочерью Еленой Куракиной.

Семья

Был женат на Агриппине Леонтьевне Соймоновой (4.06.1719-28.10.1771), дочери генерал-поручика Леонтия Яковлевича Соймонова и жены его, рождённой Кокошкиной. При назначении в 1756 году Апраксина главнокомандующим русскими войсками в Пруссии императрица Елизавета Петровна пожаловала Агриппину Леонтьевну в действительные статс-дамы . Е. П. Янькова вспоминала, что вследствие постоянных отлучек и походов Апраксина жена его «всем заведовала и была скупа; как понадобятся деньги, вот он и придёт к ней: „Ну-ка, Леонтьевна, распоясывайся, расставайся с заветными, давай-ка денежек “» .

XIX век

А. А. Прозоровский (1807) И. В. Гудович (1807) М. И. Кутузов (1812) М. Б. Барклай-де-Толли (1814) А. У. Веллингтон (1818) П. Х. Витгенштейн (1826) Ф. В. Остен-Сакен (1826) И. И. Дибич-Забалканский (1829) И. Ф. Паскевич (1829) эрцгерцог Иоганн Австрийский (1837) Й. Радецкий (1849) П. М. Волконский (1850) М. С. Воронцов (1856) А. И. Барятинский (1859) Ф. Ф. Берг (1865) Альбрехт, герцог Тешен (1872) Фридрих Вильгельм, кронпринц Германский (1872) принц Альбрехт Фридрих Прусский (1872) принц Фридрих Карл Прусский (1872) император Александр II Я растерялась. По-моему я тогда и сама не очень-то хорошо понимала, что заставило меня так настойчиво отвергать обычную, «спасительную» анестезию. Но я не разрешила себе расслабиться, понимая, что срочно нужно найти какой-то ответ, если я не хочу, чтобы этот чудесный врач передумал и всё пошло бы обычным путём.
– Я очень боюсь боли и вот теперь решила это перебороть. Если вы мне по-можете я буду очень вам благодарна, – краснея, сказала я.
Моя проблема была в том, что я совершенно не умела лгать. И я видела, что врач сразу же это понял. Тогда, не давая ему возможности что-либо сказать, я выпалила:
– Несколько дней назад я перестала чувствовать боль и хочу это проверить!..
Врач долго изучающе на меня смотрел.
– Ты кому-то об этом сказала? – спросил он.
– Нет, пока никому, – ответила я. И рассказала ему во всех подробностях случай на катке.
– Ну, ладно, давай попробуем, – сказал врач. – Но, если будет больно, ты уже не сможешь мне об этом сказать, поняла? Поэтому, сразу же подними руку, если только почувствуешь боль, договорились? Я кивнула.
Если честно, я абсолютно не была уверена, зачем я всё это затеваю. А также, не была полностью уверена и в том, смогу ли по-настоящему с этим справиться, и не придётся ли обо всей этой сумасшедшей истории горько пожалеть. Я видела, как врач подготавливает обезболивающий укол и ставит шприц на столик рядом с собой.
– Это на случай непредвиденного провала, – тепло улыбнулся он, – Ну что, поехали?
На секунду мне показалась дикой вся эта затея, и вдруг очень захотелось быть такой же, как все – нормальной, послушной девятилетней девочкой, которая закрывает глаза, просто потому, что ей очень страшно. А ведь мне и в правду было страшно… но так как не в моей привычке было отступать, я гордо кивнула и приготовилась наблюдать. Только много лет спустя я поняла, чем по-настоящему рисковал этот милый врач… И ещё, для меня навсегда осталось «тайной за семью печатями», почему он это сделал. Но тогда всё это казалось совершенно нормальным и, честно говоря, у меня не было времени, чтобы удивляться.
Операция началась, и я как-то сразу успокоилась – как будто откуда-то знала, что всё будет хорошо. Теперь я уже не смогла бы вспомнить всех подробностей, но очень хорошо помню то, как потряс меня вид «того», что столько лет беспощадно мучило меня и маму после каждого малейшего перегрева или простуды… Это оказались два серых, жутко сморщенных комочка какой-то материи, которая не была похожа даже на нормальную человеческую плоть! Наверное, увидя такую «гадость», у меня глаза стали, как ложки, потому что врач рассмеялся и весело сказал:
– Как видишь, не всегда из нас удаляется что-то красивое!
Через несколько минут операция была закончена и я не могла поверить, что всё уже позади. Мой отважный доктор мило улыбался, вытирая полностью вспотевшее лицо. Выглядел он почему-то, как «выжатый лимон»… Видимо мой странный эксперимент обошёлся ему не так уж и легко.
– Ну что, герой, всё ещё не больно? – внимательно глядя мне в глаза спросил он.
– Только чуть-чуть першит, – ответила я, что было искренней и абсолютной правдой.
В коридоре нас ждала очень расстроенная мама. Оказалось, что на работе у неё случились непредвиденные проблемы и, как бы она не просилась, начальство не захотело её отпускать. Я тут же постаралась её успокоить, но рассказывать обо всём пришлось, конечно же, врачу, так как разговаривать мне пока ещё было чуточку трудновато. После этих двух примечательных случаев, «самообезболивающий эффект» у меня начисто исчез и не появлялся больше уже никогда.

Насколько я себя помню, меня всегда привлекала в людях жажда жизни и умение находить радость даже в самых безнадёжных или грустных жизненных ситуациях. Сказать проще – я всегда любила «сильных духом» людей. Настоящим примером «выживания» в то время была для меня наша молодая соседка – Леокадия. Мою впечатлительную детскую душу поражало её мужество и её по-настоящему неистребимое желание жить. Леокадия была моим светлым кумиром и наивысшим примером того, как высоко человек способен вознестись над любым физическим недугом, не давая этому недугу разрушить ни его личность, ни его жизнь…
Некоторые болезни излечимы и нужно только лишь терпение, чтобы дождаться, когда же это наконец-то произойдёт. Её же болезнь была с ней на всю её оставшуюся жизнь и никакой надежды когда-то стать нормальным человеком у этой мужественной молодой женщины, к сожалению, не было.
Судьба-насмешница обошлась с ней очень жестоко. Когда Леокадия была ещё совсем маленькой, но абсолютно нормальной девочкой, ей «посчастливилось» очень неудачно упасть с каменных ступенек и сильно повредить себе позвоночник и грудную кость. Врачи поначалу даже не были уверены, сможет ли она вообще когда-то ходить. Но, спустя какое-то время, этой сильной, жизнерадостной девочке всё-таки удалось, благодаря её решительности и упорству, подняться с больничной койки и медленно, но уверенно начать заново делать свои «первые шаги»...
Вроде бы всё кончилось хорошо. Но, через какое-то время, к всеобщему ужасу, у неё спереди и сзади начал расти огромный, совершенно жуткий горб, который позже буквально изуродовал её тело до полной неузнаваемости… И, что было самое обидное – природа, как бы издеваясь, наградила эту голубоглазую девочку изумительно красивым, светлым и утончённым лицом, тем самым, как бы желая показать, какой дивной красавицей она могла бы быть, если бы ей не была приготовлена такая жестокая судьба...
Я даже не пытаюсь себе представить, через какую душевную боль и одиночество должна была пройти эта удивительная женщина, пытаясь, ещё маленькой девочкой, как-то привыкнуть к своей страшной беде. И как она могла выжить и не сломаться когда, много лет спустя, став уже взрослой девушкой, должна была смотреться на себя в зеркало и понимать, что простое женское счастье ей не дано испытать никогда, каким бы хорошим и добрым человеком она не являлась… Она принимала свою беду с чистой и открытой душой и, видимо, именно это помогло ей сохранить очень сильную веру в себя, не обозлившись на окружающий мир и не плача над своей злой, исковерканной судьбой.
До сих пор я, как сейчас помню, её неизменную тёплую улыбку и радостные светящиеся глаза, встречавшие нас каждый раз, вне зависимости от её настроения или физического состояния (а ведь очень часто я чувствовала, как по-настоящему ей было тяжело)… Я очень любила и уважала эту сильную, светлую женщину за её неиссякаемый оптимизм и её глубокое душевное добро. А уж, казалось, как раз она-то и не имела ни малейших причин верить тому же самому добру, потому, что во многом никогда так и не смогла почувствовать, что это такое по-настоящему жить. Или, возможно, почувствовала намного глубже, чем могли чувствовать это мы?..
Я была тогда ещё слишком маленькой девочкой, чтобы понять всю бездну различия между такой искалеченной жизнью и жизнью нормальных здоровых людей, но я прекрасно помню, что даже много лет спустя, воспоминания о моей чудесной соседке очень часто помогали мне переносить душевные обиды и одиночество и не сломаться когда было по-настоящему очень и очень тяжело.
Я никогда не понимала людей, которые вечно были чем-то недовольны и постоянно жаловались на свою, всегда неизменно «горькую и несправедливую», судьбу... И я никогда не понимала причину, которая давала им право считать, что счастье заранее предназначено им уже с самого их появления на свет и, что они имеют, ну, прямо-таки «законное право» на это ничем не нарушаемое (и совершенно незаслуженное!) счастье...
Я же такой уверенностью об «обязательном» счастье никогда не страдала и, наверное, поэтому не считала свою судьбу «горькой или несправедливой», а наоборот – была в душе счастливым ребёнком, что и помогало мне преодолевать многие из тех препятствий, которые очень «щедро и постоянно» дарила мне моя судьба… Просто иногда случались короткие срывы, когда бывало очень грустно и одиноко, и казалось, что стоит только внутри сдаться, не искать больше причин своей «необычности», не бороться за свою «недоказанную» правду, как всё сразу же станет на свои места… И не будет больше ни обид, ни горечи незаслуженных упрёков, ни, ставшего уже почти постоянным, одиночества.
Но на следующее утро я встречала свою милую, светящуюся, как яркое солнышко, соседку Леокадию, которая радостно спрашивала: – Какой чудесный день, не правда ли?.. – И мне, здоровой и сильной, тут же становилось очень стыдно за свою непростительную слабость и, покраснев, как спелый помидор, я сжимала свои, тогда ещё маленькие, но достаточно «целеустремлённые» кулаки и снова готова была кинуться в бой со всем окружающим миром, чтобы ещё более яростно отстаивать свои «ненормальности» и саму себя…
Помню, как однажды, после очередного «душевного смятения», я сидела одна в саду под своей любимой старой яблоней и мысленно пыталась «разложить по полочкам» свои сомнения и ошибки, и была очень недовольна тем, какой получался результат. Моя соседка, Леокадия, под своим окном сажала цветы (чем, с её недугом было очень трудно заниматься) и могла прекрасно меня видеть. Наверное, ей не очень понравилось моё тогдашнее состояние (которое всегда, несмотря на то, хорошее или плохое, было написано на моём лице), потому что она подошла к забору и спросила – не хочу ли я позавтракать с ней её пирожками?
Я с удовольствием согласилась – её присутствие всегда было очень приятным и успокаивающим, так же, как всегда вкусными были и её пирожки. А ещё мне очень хотелось с кем-то поговорить о том, что меня угнетало уже несколько дней, а делиться этим дома почему-то в тот момент не хотелось. Наверное, просто иногда мнение постороннего человека могло дать больше «пищи для размышлений», чем забота и неусыпное внимание вечно волновавшихся за меня бабушки или мамы. Поэтому я с удовольствием приняла предложение соседки и пошла к ней завтракать, уже издали чувствуя чудодейственный запах моих любимых вишнёвых пирожков.
Я не была очень «открытой», когда дело касалось моих «необычных» способностей, но с Леокадией я время от времени делилась какими-то своими неудачами или огорчениями, так как она была по-настоящему отличным слушателем и никогда не старалась просто «уберечь» меня от каких либо неприятностей, что, к сожалению, очень часто делала мама и, что иногда заставляло меня закрыться от неё намного более, чем мне этого хотелось бы. В тот день я рассказала Леокадии о своём маленьком «провале», который произошёл во время моих очередных «экспериментов» и который меня сильно огорчил.
– Не стоит так переживать, милая, – сказала она. – В жизни не страшно упасть, важно всегда уметь подняться.
Прошло много лет с того чудесного тёплого завтрака, но эти её слова навсегда впечатались в мою память и стали одним из «неписанных» законов моей жизни, в которой «падать», к сожалению, мне пришлось очень много раз, но до сих пор всегда удавалось подняться. Проходили дни, я всё больше и больше привыкала к своему удивительному и такому ни на что не похожему миру и, несмотря на некоторые неудачи, чувствовала себя в нём по-настоящему счастливой.
К тому времени я уже чётко поняла, что не смогу найти никого, с кем могла бы открыто делиться тем, что со мной постоянно происходило, и уже спокойно принимала это, как должное, больше не огорчаясь и не пытаясь кому-то что-то доказать. Это был мой мир и, если он кому-то не нравился, я не собиралась никого насильно туда приглашать. Помню, позже, читая одну из папиных книг, я случайно наткнулась на строки какого-то старого философа, которые были написаны много веков назад и которые меня тогда очень обрадовали и несказанно удивили:
«Будь, как все, иначе жизнь станет невыносимой. Если в знании или умении оторвёшься от нормальных людей слишком далеко, тебя перестанут понимать и сочтут безумцем. В тебя полетят камни, от тебя отвернётся твой друг»…
Значит уже тогда (!) на свете были «необычные» люди, которые по своему горькому опыту знали, как это всё непросто и считали нужным предупредить, а если удастся – и уберечь, таких же «необычных», какими были они сами, людей!!!
Эти простые слова, когда-то давно жившего человека, согрели мою душу и поселили в ней крохотную надежду, что когда-нибудь я возможно и встречу кого-то ещё, кто будет для всех остальных таким же «необычным», как я сама, и с кем я смогу свободно говорить о любых «странностях» и «ненормальностях», не боясь, что меня воспримут «в штыки» или, в лучшем случае, – просто безжалостно высмеют. Но эта надежда была ещё настолько хрупкой и для меня невероятной, что я решила поменьше увлекаться, думая о ней, чтобы, в случае неудачи, не было бы слишком больно «приземляться» с моей красивой мечты в жёсткую реальность…

Степан Федорович Апраксин (30.06.1702 - 06.08.1758) - русский генерал-фельдмаршал периода Семилетней войны, командующий русской армией при Гросс-Егерсдорфе.

Его родителями были стольник Федор Карпович Апраксин и Елена Леонтьевна Кокошкина. Когда Степану Федоровичу исполнилось пять лет, его отец умер. Мать вышла замуж за начальника Тайной канцелярии Ушакова, поэтому отдала сына на воспитание в дом родственника, графа Петра Матвеевича, где он отлично выучил немецкий.

В 1718 году Апраксин начал службу солдатом в Преображенском полку и в годы правления Петра Второго был уже капитаном. Благодаря протекции Степан Федорович быстро сделал карьеру. Он перешел в Семеновский полк, в котором Ушаков был подполковником, и в 1732 году получил от Анны Иоанновны чин секунд-майора. В 1738 году участвовал во взятии Очакова под начальством Миниха. Чтобы услужить Ушакову, Миних взял Апраксина дежурным генералом в свою армию, и, закрывая глаза на его посредственные способности, держал его на данной должности в течение всех четырех лет войны, всегда говоря о нем в своих письмах к императрице, как о способном штаб-офицере. Императрица наградила Апраксина чином премьер-майора и деревнями.

В 1739 году он стал генерал-майором. В этом же году, привезя в Петербург весть о взятии Хотина, был поощрен орденом Святого Александра Невского.

В 1742 году Апраксин был отправлен послом в Персию. Во время его отсутствия произошел переворот, престол заняла Елизавета Петровна. Апраксин сделался другом Бестужева-Рюмина, врага Миниха, благодаря чему его продвижение по службе пошло еще стремительнее: в 1742 году он стал подполковником гвардии и генерал-поручиком,а в 1746 году генерал-аншефом, президентом Военной коллегии.

Когда Россия подписала с Австрией антипрусский союз, Апраксин был пожалован Елизаветой Петровной в фельдмаршалы и назначен главнокомандующим действующей армией. Генеральное сражение между прусскими и русскими войсками произошло в августе 1757 года у деревни Гросс-Егерсдорф, в результате чего победу одержали русские войска. Новость о победе была принята в Петербурге с восторгом, а Степан Федорович получил в свой герб две пушки, накрест положенные.

Однако, одержав победу в сражении, Апраксин не стал преследовать противника, остановился лагерем и находился в течение недели в совершенном бездействии. Только спустя неделю ним была предпринята попытка обхода правого фланга отошедшего к Велау Левальда. Тот не принял боя и отступил. 27 августа Апраксин резко отошел на другой берег Прегеля и стал внезапно отступать к Неману. Оправившиеся после поражения пруссаки, узнав об отходе русской армии с недельным опозданием, преследовали русских на протяжении всего пути до прусской границы. Причины такого непонятного отступления Апраксина, в результате чего русские войска лишились всех стратегических преимуществ, нельзя назвать и сегодня. Некоторые объясняют такие его действия недостатком продовольствия в армии, по мнению иных, приказ об отступлении Апраксину дал канцлер Бестужев-Рюмин, в угоду князю Петру Федоровичу, который тяготел к Фридриху Великому.

Апраксин, запутанный во всех этих интригах, находясь под следствием, скоропостижно скончался 6 августа 1758 года. Похоронен он на Лазаревом кладбище Александро-Невской лавры.

Генерал-фельдмаршал Степан Фёдорович Апраксин.

Генерал-фельдмаршал Степан Фёдорович Апраксин.

Степа́н Фёдорович Апра́ксин (30 июля 1702 — 6 августа 1758, Санкт-Петербург) — русский генерал-фельдмаршал времён Семилетней войны, который командовал русской армией при Гросс-Егерсдорфе.

Степан Фёдорович Апраксин (1702 - 1758)

Неизвестный художник

Сын стольника Фёдора Карповича Апраксина и Елены Леонтьевны Кокошкиной. Когда Степану Фёдоровичу было пять лет, у него умер отец; мать, овдовев, вышла замуж вторично за начальника Тайной канцелярии А. И. Ушакова.

Елена Леонтьевна Ушакова (не ранее 1680-?), Дочь стольника Л.Р. Кокошкина, в первом браке - жена стольника Ф.К. Апраксина, во втором - А.И. Ушакова.

Неизвестный художник

Андрей Иванович Ушаков(1672— 1747) — начальник тайной розыскной канцелярии

Неизвестный художник

Степан Фёдорович воспитывался в доме своего родственника, графа Петра Матвеевича, где получил хорошее воспитание, отлично говоря по-немецки.

В 1718 году вступил в службу солдатом в Преображенский полк и в царствование Петра II был уже капитаном. Протекция отчима помогла Степану Фёдоровичу сделать быструю карьеру. Он перешёл в Семёновский полк, где Ушаков был подполковником, и получил от императрицы Анны Иоанновны в 1732 году чин секунд-майора.

Императрица Анна Иоанновна

Луи Каравак

Участвовал во взятии Очакова в 1738 году под начальством Миниха. Желая выслужиться перед Ушаковым, Миних взял Апраксина в свою армию дежурным генералом, и, несмотря на посредственные его способности, сочетавшиеся с ленью, держал его на этой должности все четыре года войны, каждый раз упоминая в своих письмах к императрице как весьма способного штаб-офицера. Апраксин был награждён императрицей чином премьер-майора и деревнями.

Граф Бурхард Кристоф фон Мюнних в России был известен как Христофо́р Анто́нович Ми́них;

Неизвестный художник

В 1739 году его произвели в генерал-майоры. 10 сентября 1739 года, когда он привёз в Петербург известие о взятии Хотина, был пожалован орденом Святого Александра Невского.

Орден Святого Александра Невского

В 1741 году Степан Фёдорович встречал на границе посольство Тахмас-Куды-Хана, состоявшее из 2200 человек. В 1742 году он был отправлен послом в Персию. В его отсутствие произошел переворот, на престол взошла Елизавета Петровна.

Портрет Елизаветы Петровны (1743).

Иван Яковлевич Вишняков

Апраксин, умевший находить себе сильных друзей для своего благополучия, сделался другом Бестужева-Рюмина, заклятого врага Миниха. Движение Апраксина по службе пошло ещё быстрее: в 1742 году он был подполковником гвардии и генерал-поручиком, в 1746 году генерал-аншефом, при отсутствии талантов к управлению он стал президентом Военной коллегии.

Портрет Алексея Бестужева-Рюмина (1693-1768)

Луи Токке

В 1751 году был награждён орденом Святого апостола Андрея Первозванного

Знак в виде креста к ордену Св. апостола Андрея Первозванного. Лицевая (слева) и оборотная стороны знака

Звезда и знак ордена Св. апостола Андрея Первозванного с бриллиантами

Семилетняя война

Когда Россия заключила с Австрией антипрусский союз, императрица Елизавета Петровна пожаловала Апраксина в фельдмаршалы и назначила главнокомандующим действующей армией.

Генерал-фельдмаршал С.Ф.Апраксин

В мае 1757 года армия Апраксина, насчитывающая до 100 тысяч человек, из них — 20 тысяч нерегулярного войска, выступила из Лифляндии в направлении реки Неман. 20 тысячный отряд под командованием генерал-аншефа Фермора при поддержке русского флота осадил Мемель, взятие которого 25 июня (по старому стилю) 1757 года стало сигналом к началу кампании.

Генерал Фермор на портрете Антропова

Апраксин с главными силами двинулся в направлении Вержболово и Гумбинена. Противником русской армии в Восточной Пруссии был оставленный для её охраны корпус под командованием фельдмаршала Левальда, насчитывавший 30,5 тысяч солдат и 10 тысяч ополченцев.

Иога́нн фон Ле́вальд, прусский военный деятель, генерал-фельдмаршал (22 января 1751), в Семилетнюю войну сражавшийся против русских при Гросс-Егерсдорфе.

Узнав об обходном движении русской армии, Левальд выступил ей навстречу с намерением атаковать русские войска. Генеральное сражение между прусской и русской армиями произошло 19 (30) августа 1757 года у деревни Гросс-Егерсдорф и закончилось победой русских войск. За пять часов боя потери прусской стороны превысили 4,5 тысячи человек, русских войск — 5,7 тысяч, из них 1487 убитых. Весть о победе была принята с восторгом в Петербурге, а Апраксин получил в свой герб две пушки, накрест положенные.

"Сражение при Гросс-Егерсдорфе"

Неудачные интриги

Однако, победив в сражении, Апраксин не пытался развить успех преследованием противника, остановился лагерем и пребывал неделю в совершенном бездействии. Лишь 25 августа (5 сентября) он предпринял попытку обхода правого фланга отошедшего к Велау Левальда. Тот не принимает боя и отступает. 27 августа (7 сентября) Апраксин внезапно отошёл на другой берег Прегеля и начал поспешное отступление к Неману. Оправившиеся пруссаки, узнав об отходе русских с опозданием на неделю, с этого момента преследовали русскую армию по пятам на всём протяжении пути до прусской границы.

Причины столь внезапного, напоминающего бегство, отступления Апраксина, лишившего русские войска всех стратегических преимуществ, которые они могли бы извлечь из победы при Гросс-Егерсдорфе, не до конца понятны и сегодня. Одни объясняют это действие недостатком продовольствия и голодом в армии, другие утверждают, что канцлер Бестужев-Рюмин, в угоду великому князю Петру Фёдоровичу, тяготевшему к Фридриху Великому, приказал Апраксину отступить.

Парадный портрет прусского короля Фридриха II в треуголке как полководца. С картины художника Антуана Пэна. ок. 1745.

Есть и другая версия. Вот что пишет об этом К. М. Бороздин в 1841 году:

«Бестужев, ненавидимый великим князем Петром Фёдоровичем, решился возвести на престол сына его, цесаревича Павла Петровича, под опекунством Екатерины. Тяжкая болезнь императрицы Елизаветы представила ему случай исполнить отважное намерение; полагая, что Елизавета находится на смертном одре, он отозвал своего друга, фельдмаршала Апраксина, к пределам России, чтобы иметь в своем распоряжении его армию. Императрица освободилась от болезни, удалила канцлера в деревню, где он оставался и в царствование Петра III. Исполнитель воли первого министра [Апраксин], лишившийся плодов своей победы, был также потребован к ответу и заключен в небольшом дворце близ Санкт-Петербурга у места, называемого Три-Руки; около трёх лет он находился под судом и внезапно скончался 26 августа 1760 года.

Дворец «Три Руки», где держали Апраксина во время суда

«Ну так — возразила государыня — остаётся последнее средство, прекратить следствие и оправдать невинного». После этого разговора, в первое заседание следственной комиссии, фельдмаршал по прежнему утверждал свою невинность. «и так — сказал один из членов — остается нам теперь употребить последнее средство…». Не успел он кончить слов, как вдруг апоплексический удар повёрг Апраксина мёртвым на землю. »

Степан Фёдорович Апраксин

Апраксин, запутанный в политических и придворных интригах, арестованный в Нарве и подвергнутый допросу графом А. И. Шуваловым, начальником Тайной канцелярии после Ушакова, скоропостижно умер 6 (17) августа 1758 года, был погребён на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры.

Панорама Нарвы в середине XVIII века

Характеристика личности

Граф Генрих фон Брюль (13 августа 1700 — 28 октября 1763) первый министр короля польского и курфюрста саксонского Августа III (1738—1763), генерал коронной артиллерии (1752—1763), граф Священной Римской империи.

В пылу приготовлений к походу, он не забывал послать адъютанта из Риги в Петербург, чтобы заказать себе дюжину новых кафтанов. Остряки говорили, что фельдмаршал намеревался в 1757 году открыть кампанию не против пруссаков, а против рижских дам. Был всегда богато одет и усыпан бриллиантами.

Князь М. М. Щербатов отзывался об Апраксине:

«Человек благодетельный и доброго расположения сердца, но малознающ в вещах, пронырлив, роскошен, честолюбив, всегда имел великий стол, гардероб его из многих сот разных богатых кафтанов состоял; в походе все спокойствия, все удовольствия ему последовали. Палатки его величиною город составляли, обоз его более нежели 500 лошадей отягчал, и для его собственного употребления было с ним 50 заводных, богато убранных лошадей.»

Надменный и высокомерный с подчиненными, Апраксин делал всё, чтобы поддерживать своё влияние при дворе, для приобретения благорасположения и поддержки графа П. И. Шувалова, он способствовал его любовной связи со своей дочерью Еленой Куракиной.

Граф Пётр Иванович Шувалов (1711-1762)

Фёдор Степанович Рокотов

Семья

Был женат на Агриппине Леонтьевне Соймоновой (4.06.1719—28.10.1771), дочери генерал-поручика Леонтия Яковлевича Соймонова и жены его, рождённой Кокошкиной. При назначении в 1756 году Апраксина главнокомандующим русскими войсками в Пруссии императрица Елизавета Петровна пожаловала Агриппину Леонтьевну в действительные статс-дамы. Е. П. Янькова вспоминала, что вследствие постоянных отлучек и походов Апраксина жена его «всем заведовала и была скупа; как понадобятся деньги, вот он и придёт к ней: „Ну-ка, Леонтьевна, распоясывайся, расставайся с заветными, давай-ка денежек“».

Родоначальником богатого и известного в России рода Апраксиных был некто Солохмир, крещенный Иоанном. Он выехал из Золотой Орды в 1371 году в услужение князю Олегу Рязанскому, женился на сестре его Анастасии. Одного из правнуков Иоанна прозвали Опрокса, отсюда род и пошел.

Степан Федорович (1702–1760) рано потерял отца и воспитывался в доме дяди, Петра Матвеевича Апраксина, знаменитого адмирала и сподвижника Петра Великого. Мать его, в девичестве Кокошкина Елена Леонтьевна, вышла второй замуж за «страшного и ужасного» Ушакова – главу Тайной канцелярии. В семнадцать лет Степан Апраксин начал службу рядовым Преображенского полка. В царствование Петра II он получил капитанский чин. При Анне Иоанновне, уже в Семеновском полку, он стал секунд-майором.

Дальнейшая его карьера была очень благополучной, в этом способствовали мать и отчим. Степан Апраксин отмечен наградами и высочайшими милостынями, но наградами Степан Федорович обязан не подвигом на поле брани, а игре случая. Воевал под руководством Миниха, утверждали, что не трус, но особыми военными подвигами не отличился. Но повезло! Именно Апраксин привез в Петербург весть о взятии Хотина. За хорошую, долгожданную весть Анна Иоанновна наградила его орденом Св. Александра Невского, высшим в России знаком отличия. Чин генерал-кригс-комиссара он получил тоже не за военные заслуги, а за удачное посольство в Персию к Надир-шаху. Дальнейший его пост – вице-президент Военной коллегии. В 1746 году он получил чин генерал-аншефа и был назначен подполковником Семеновского полка.

С государыней Елизаветой у него всегда были хорошие, дружеские отношения. Он был умен, красив, ловок, славился на весь Петербург богатством и пышными приемами. Князь Шербатов в своей книге «О повреждении нравов в России» пишет, что в Петербурге образовался тесный кружок из трех лиц, «…льстя государыне Елизавете», все льстили и ее любимцу Алексею Разумовскому, который был «человек добрый, но недалекого рассудку, склонен как все черкесы к пьянству». И Апраксин, и Алексей Петрович Бестужев поддерживали с Разумовским самые дружеские отношения. Бестужев, хоть и не был «черкесом», но выпить тоже очень любил. «Степан Федорович Апраксин, человек также благодетельный и доброго расположения сердца, но мало знающ в делах, пронырлив, роскошен, честолюбив, а потому хоть не был пьяница, но не отрекался иногда в излишность сию впадать». Дочь Степана Федоровича Елена, в замужестве Куракина, пышнотелая красавица, долгое время состояла в любовницах у Петра Шувалова. Об этом судачил весь двор. Апраксин стеснялся, переживал, но умел извлечь из этого выгоду. Скандальная хроника XVIII века не обошла вниманием еще одну деликатную тему, утверждая, что Семен Апраксин во время карточной игры в доме Кирилла Разумовского был замечен то ли в шулерстве, то ли в мелком воровстве, когда прихватывал походя со стола кучей лежащие деньги. Врут, наверное, зависть – штука жестокая. Но в подобной «клептомании» в доме фаворита многих обвиняли. Разумовский знал об этом, но делал вид, что ничего не замечает.

Принцип генерал-аншефа Апраксина состоял в том, что война есть тоже форма жизни, и прожить это трудное время надо как обычно, то есть со всеми удобствами. Знакомый с ним английский посол Вильямс пишет в своих записках, что Апраксин был щеголь и на войну взял с собой двенадцать полных костюмов, словно собирался не воевать, а рисоваться перед дамами. Его личный обоз везли пятьсот лошадей. Он любил роскошные обширные палатки, в которых можно было устроить бал, обожал хорошую кухню. В самое трудное время повара готовили для него обед из многих перемен блюд из продуктов самого высшего качества. И спал он отнюдь не на соломе, на которую обычно укладывают легендарных полководцев, а на роскошных пуховиках. Поэтому понятно, почему в отчетах Апраксина на первом месте описывается ужас перед «великими жарами» или «несносными дождями». Он был искренне уверен, что в такую плохую погоду не воюют.

Гросс-Егерсдорфская победа его буквально оглушила и своей неожиданностью, и последующими за ней карами. Право, здесь уже не знаешь, гордиться ли военным успехом или проклинать судьбу, что удалось в пух разбить непобедимых пруссаков. В Петербурге его предупреждали: быть осторожным, самому в битву не вступать, особенно когда не знаешь точных сил противника. Апраксин и не вступал, прусский генерал Левальд сам напал на нашу армию, а что нам оставалось делать, как не защищаться? Началась страшная битва, исход которой решили русские запасные полки. Они стояли за лесом и, наскучив там стоять, вступили в битву и выиграли всю баталию.

После знатной победы под Гросс-Егерсдорфом 13 сентября Иностранная коллегия получила с полей сражений указ, в котором сообщалось, что де, наша армия «далее маршировала», надеясь дать вторично баталию, «но неприятель, несмотря на свое весьма выгодное и весьма крепкое за рекою Алом положение, не отважился обождать атаки, но паче скоропостижно под пушки Кенигсберга ретировался, оставляя повсюду знаки крайнего и беспримерного свирепства над собственными своими подданными и лишая своих последних пропитания». Кажется, преследуй противника и добей его! Ан нет… «А как потому нашей победоносной армии в дальнейшем марше недостаток в провианте и фураже причинен, да оттого и подвоз оного труден стал, то наш генерал-фельдмаршал Апраксин за нужное рассудил вместо того, чтоб дальнейшим в разоренную землю вступлением известному голоду подвергнуть армию, поворотиться на время ближе к магазинам, лежащим по реке Неману, дабы там, оставя больных и прочие в походе обеспокоивающие тяготы, вновь с лучшим успехом продолжать свои операции, как то вскоре самым делом показано будет».

Что тут началось! «Вместо того чтобы преследовать врага, Апраксин отступил. Это измена!» – кричали наперебой союзники. В Петербурге отступление Апраксина объяснили по-своему. Он повернул к русским границам, потому что его упредили о болезни государыни и возможной смене правителя. Но кто упредил? Кто приказал? Общественное мнение указывало пальцем на Бестужева и молодой двор.

Екатерина II в своих записках по-своему объясняет этот феномен. Она пишет, что непонятное отступление Апраксина «было похоже на бегство, потому что он бросал и сжигал свой экипаж и заклепывал пушки. Никто ничего не понимал в этих действиях; даже его друзья не знали, как его оправдывать, и через это стали искать скрытых намерений. Хотя я и сама точно не знаю, чему приписывать поспешное и непонятное отступление фельдмаршала, так как никогда больше его не видела, однако я думаю, что причина этого была в том, что он получил от своей дочери, княгини Куракиной, все еще находившейся из политики, а не по склонности, в связи с Петром Шуваловым, от своего зятя князя Куракина… довольно точные известия о здоровье императрицы, которое становилось все хуже…» В изъятом у Апраксина архиве упомянутых Екатериной писем не оказалось, но от нее были три письма к фельдмаршалу. В последнем письме великая княгиня по просьбе Бестужева заклинала Апраксина «повернуть с дороги и положить конец бегству, которому враги его придавали оборот гнусный и пагубный».

По приказу императрицы из Петербурга было послано письмо к Фермору с приказом объяснить поведение фельдмаршала Апраксина и «отвечать откровенно по пунктам о положении в армии». Фермор ответил с полной откровенностью, что положение армии после баталии было плачевным, опять же «дожди и великие грязи, лошади в полную худобу пришли… и валиться начали», посему решили «армию на зимние квартиры в неприятельской земле расположить, пока неприятельская армия совсем разбита или прогнана не будет, способов представить не можно, кроме предпринятых по крайнему разумению от всего генералитета».

Понятно, что приказ отступать был сделан не Апраксиным лично, а военным советом, но для того, чтобы успокоить союзников, Елизавета должна была пожертвовать своим фельдмаршалом. Петр Шувалов защищал Апраксина из последних сил, Бестужев предал своего бывшего друга и настаивал на немедленной его отставке. Апраксин сдал свои полномочия англичанину графу Фермору – как показало время, толковому инженеру, но неопытному полководцу. Армия искренне скорбела об отставке Апраксина. Особенно печалились солдаты. В архиве кн. Воронцова сохранилось письмо асессора Веселицкого, который пишет: «Они себе за крайнее несчастье поставляют, что такого главного командира, которого весьма любят и почитают, лишились; они друг к другу сими экспрессиями прямо отзываются: “В кои-то веки Бог нас было помиловал, одарил благочестивым фельдмаршалом, да за наши грехи опять его от нас взял. А от нечестивых немцев какого добра ждать? Ведь одноверцы: ворон ворону глаз не выклюет…”».

Апраксину было предписано выехать в Петербург, но до столицы он не доехал, его задержали в Нарве под домашним арестом. Здесь же у него забрали его архив. В конце декабря он не выдержал неопределенности своего положения и написал письмо императрице: «Последнейший ваш раб, представя бедность моего состояния, в котором я, бедный, чрез шесть недель здесь пребывая, не только совсем своего лишился здоровья и потерял разум и память, но и едва поднесь мой дух сдержаться во мне мог, и поднес едва ногою владеть могу, приемлю дерзновение, не принося никаких оправданий, высочайшего и милосерднейшего помилования просить…» Далее Апраксин именно оправдывается: «…и то могу донести, что во всей армии не было ни одного такого человека, который бы не хотел пролить последней капли своей крови за соблюдение высочайших интересов и во исполнение воли вашего величества…», и главный советчик его был Фермор, и все они решали правильно, а других советов не имели.

Апраксина содержали как пленника, потому что он должен был выступить в качестве свидетеля уже не по поводу Гросс-Егерсдорфской битвы и ее последствий, а по другому, куда более важному вопросу. В январе 1758 года в Нарву приехал начальник Тайной канцелярии Александр Шувалов. Приехал он не для допроса, а для приватного откровенного разговора. Апраксин поклялся, что никакой тайной переписки с молодым двором не вел, а отступила армия не по чьему-либо наущению, а из-за крайней необходимости. В феврале был арестован Бестужев, и об Апраксине забыли. Его перевели поближе к Петербургу, в местность, называемую Три Руки. Последние дни жизни Апраксина окутаны туманом. Я не знаю, стали ли снимать с него допрос на мызе Три Руки или отвели в тюремные палаты. Известно только, что, выслушав первый же вопрос, Степан Федорович потерял сознание и через четыре дня умер, диагноз – апоплексический удар. По одним сведениям, это случилось в 1759 году, Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона утверждает, что Апраксин умер 26 августа 1760 года.

Народ тут же сочинил о нем легенду. Недовольная медленным ведением дел, Елизавета спросила следователей: «Почему Апраксин уже три года под судом?» Императрице ответили: «Он ни в чем не сознается. Мы не знаем, что с ним делать».

– Ну, так остается последнее средство, – якобы ответила Елизавета, – прекратить следствие и оправдать невиновного.

Комиссия в точности исполнила приказание императрицы. Когда Апраксин на очередное обвинение комиссии ответил отрицательно, ему сказали:

– Ну что ж… Нам остается применить последнее средство…

Услышав эту страшную фразу, Апраксин упал замертво, решив, что его будут пытать.

Род Апраксиных не пресекся. У Степана Федоровича остался сын – Степан Степанович. Вся его жизнь была отдана армии, он воевал, был награжден, в отставку ушел генералом от кавалерии.

Апраксин Степан Федорович , русский генерал-фельдмаршал (1756). Во время, русско-турецкой войны 1735-1739 дежурный генерал в армии Б. Миниха, за отличие при штурме Очакова награжден орденом Св. Александра Невского. В 1743 вице-президент Военной коллегии. В 1751 награжден орденом Св. Андрея Первозванного. В начале Семилетней войны 1756-1763 назначен главнокомандующим русской армией. Однако, не обладая качествами военачальника, вел войну нерешительно, тем более что ожидалось вступление на престол Петра Федоровича (Петр III) - сторонника Пруссии. Даже победу при Грос-Егерсдорфе (1757), одержанную благодаря мужеству русских солдат и офицеров, Апраксин фактически обратил в неудачу, неорганизованно отведя армию за Неман. В конце 1757 отстранен от командования, обвинен в измене и арестован. Умер во время следствия.

Использованы материалы кн.: Военный Энциклопедический Словарь. М., 1986.

Апраксин Степан Федорович (30.7.1702-6.8.1758), военачальник, генерал-фельдмаршал (1756). Сын стольника царя Алексея Михайловича Федора Карповича и его жены Елены Леонтьевны Кокошкиной. Лишившись в младенчестве отца, воспитывался у своего родственника графа Петра Матвеевича Апраксина. В детстве записан рядовым в лейб-гвардии Преображенский полк. В царствование Петра II состоял в чине капитана, а при императрице Анне Ивановне, в 1734, произведен в секунд-майоры с переводом в лейб-гвардии Семеновский полк. Участвовал в 1737-1739 в военных действиях против Турции. За отличие при штурме Очакова (июль 1737) получил чин премьер-майора и поместья. В 1739 произведен в генерал-майоры с повелением оставаться дежурным при фельдмаршале Ф.Х. Минихе. В том же году награжден орденом Св. Александра Невского. В 1742 отправлен послом в Персию, а по возвращении с 1743 занимал должности генерал-кригс-комиссара и вице-президента Военной коллегии. В июле того же 1743 пожалован в подполковники лейб-гвардии Семеновского полка и генерал-лейтенанты армии, с 1746 - в генерал-аншефы; награжден орденом Св. Андрея Первозванного (1751). 5 сентября 1756 произведен в генерал-фельдмар шалы. Своим возвышением Апраксин был обязан, в значительной мере, дружественным связям с А. П. Бестужевым- Рюминым, А. Г. Разумовским и Шуваловым. Апраксин пользовался и особенным благоволением императрицы Елизаветы Петровны. Отзывы современников неблагоприятны для Апраксина: его упрекали в изнеженности, вялости и даже трусости. Осенью 1756 начались приготовления к войне с Пруссией, и Апраксин был назначен главнокомандующим русской армией. Положение армии в это время было довольно сложным: существовали серьезные недостатки в комплектовании ее людьми и лошадьми, формировании новых частей, обеспечении продовольствием и фуражом. Апраксин лично жаловался императрице на плохое состояние армии. Вести кампанию Апраксин должен был, подчиняясь инструкциям Конференции при Высочайшем дворе, руководствовавшейся соображениями высшей политики и не знавшей действительного положения дел на театре войны. В июне 1757 русская армия начала наступление против прусских войск. Оставленный Фридрихом II для обороны Восточной Пруссии фельдмаршал Левальд атаковал русскую армию 19 (30) августа при Гроссегерсдорфе. Успех сначала склонялся на сторону пруссаков, но в конце концов победа досталась Апраксину. К 25 августа русская армия продвинулась до Алленбурга, но затем на военном совете было решено ввиду больших потерь и истощения продовольствия отступить в пределы России. Сам Апраксин так объяснял главный мотив своего решения: «воинское искусство не в том одном состоит, чтобы баталию дать и, выиграв, далее за неприятелем гнаться, но наставливает о следствиях часто переменяющихся обстоятельств более рассуждать, всякую предвидимую гибель благовременно отвращать и о целости войска неусыпное попечение иметь». На настойчивые требования из Санкт-Петербурга снова перейти в наступление Апраксин отвечал, что «как против натуры ничего сделать не можно, так и армии, которая толикою гибелью угрожаема, в здешней земле зимовать не место». В начале ноября войска были уже расположены на зимние квартиры в Курляндии и Литве. Между тем, ввиду толков, что отступление Апраксина произошло по наущению Бестужева-Рюмина, в ожидании скорой смерти императрицы, Апраксин постановлением Конференции 7.10.1757 был отставлен от должности главнокомандующего и вызван в Санкт-Петербург. В начале ноября он прибыл в Нарву, где его задержали и отобрали письма к нему великой княгини Екатерины Алексеевны. 14 декабря он послал письмо императрице с оправданием своих действий Посланному в начале января в Нарву А.И. Шувалову Апраксин подтвердил, что он никаких обещаний молодому двору не давал и никаких внушений в пользу прусского короля от него не получал. Следствие затянулось, и 6 августа 1758 во время допроса Апраксин скоропостижно скончался. Был женат на Аграфене Леонтьевне Соймоновой, от которой имел сына Степана и двух дочерей - Елену (княгиня Куракина) и Софью (княгиня Щербатова).

Использованы материалы книги: Сухарева О.В. Кто был кто в России от Петра I до Павла I, Москва, 2005

Апраксин Степан Федорович - сын стольника, родился 30 июля 1702 года. Воспитывался у родственника своего, гр. Петра Матвеевича А., так как Степан Федорович еще в младенчестве лишился отца. По обычаю того времени, он вступил в службу солдатом в Преображенский полк и в царствование Петра II был уже капитаном. Потом перешел в Семеновскй полк и получил от императрицы Анны чин секунд-майора был в походе под начальством фельдмаршала Миниха - при взятии Очакова в 1737 году, за что награжден чином премьер-майора и деревнями, Затем в 1739 г. был произведен в генерал-майоры и 10 сент., когда привез в Петербург известие о взятии Хотина, был пожалован орденом св. Александра Невского. В 1741 г. Степан Федорович встречал на границе посольство Тахмас-Куды-Хана, состоявшее из 2200 слишком человек. Вслед за выездом (в 1742 г.) посольства Персидского, Степан Федорович был отправлен послом в Персии; потом был генерал-кригскомиссаром, вице-президентом Военной коллегии. В 1746 г. получил чин генераланшефа и сделан подполковником Семеновского полка. В 1751 г. награжден орденом св. апостола Андрея Первозванного, а в 1756 г., 6 сентября, Степан Федорович пожалован был в фельдмаршалы. Когда Россия ополчилась против Пруссии, императрица Елисавета Петровна вверила А. русскую армию. Но вступлении в Пруссию, А. отделил часть войск под предводительством генерала Фермера для занятия Мемеля и собрал все свои силы (около 80 т. человек) в том месте, где река Русса впадает в Куришгавский залив. А. имел дело с прусским фельдмаршалом Левальдом опытным военачальником, у которого под начальством состояло до 22 т. человек, конница и артиллерия русских уступали прусским. Левальд получил приказание напасть на русских, и он решил это сделать при дер. Грос-Эгерсдорфе. 19 августа пруссаки открыли сражение, когда русские не успели еще выстроиться. Победа долго колебалась. Неприятель все силы употреблял, чтобы прорваться в ряды наши и обхватить оба крыла русской армии, но линия (вторая), предводимая Румянцевым, встретила пруссаков в лесу с примкнутыми штыками и обратила их в бегство. По словам Апраксина: "сие решило победу"; неприятель потерял убитыми, раненными и пленными до 10 т. человек. Кроме того до 29 орудий досталось русским. С нашей стороны в числе убитых был генерал-аншеф Василий Аврамович Лопухин, родной племянник царицы Евдокии Федоровны первой супруги Петра 1). Этот храбрый генерал, командовавший левым крылом, был ранен тремя пулями. Предсмертными словами его были: "гонят ли неприятеля"? Когда же он узнал о победе, то произнес: "теперь умираю спокойно, отдав мой долг Всемилостивейшей государыне"! 27 августа А. переправился обратно за Прегель с такою поспешностью, что можно было подумать, что русские потерпели поражение. Одни объясняют это действие недостатком продовольствия, иные говорят, что будто бы канцлер гр. Бестужев-Рюмин, в угоду вел. кн. Петру Федоровичу, тяготевшему к Фридриху Великому, приказал А. отступить. Но, по словам составителя словаря достопамятных людей русской земли, "повествование Бишинга в этом случае основательнее: Бестужев; ненавидимый вел кн. Петром Федоровичем; решился возвести на престол сына его, цесаревича Павла Петровича, под опекунством Екатерины. Тяжкая болезнь императрицы Елисаветы представила ему случай исполнить отважное намерение; полагая, что Елисавета находится на смертном одре, он отозвал своего друга, фельдмаршала А., к пределам России, чтобы иметь в своем распоряжении его армию. Императрица освободилась от болезни, удалила канцлера в деревню, где он оставался и в царствование Петра III. Исполнитель воли первого министра, лишившийся плодов своей победы, был также потребован к ответу и заключен в небольшом дворце близ С.-Петербурга у места, называемого Три-Руки; около трех лет томился он под судом и скончался внезапно 26 авг. 1760 г. О его смерти сохранилось предание, будто императрица, недовольная медленным производством следствия, спросила: отчего так долго продолжается это дело? Ей отвечали, что фельдмаршал не признается ни в чем и что не знают, "что с ним делать". "Ну так" - возразила государыня - "остается последнее средство, прекратить следствие и оправдать невинного". После этого разговора, в первое заседание следственной комиссии, фельдмаршал по прежнему утверждал свою невинность. "и так - сказал один из членов - остается нам теперь употребить последнее средство...". Не успел он кончить слов, как вдруг апоплексический ударь поверг Апраксина мертвым на землю (Опыт истор. родословия Апраксиных, соч. К. М. Бороздина, Спб., 1841 г.).

Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон Энциклопедический словарь.

Апраксин Степан Федорович (1702-1758) - генерал-фельдмаршал (1756 г.).

Из старинного дворянского рода. С детства записан рядовым лейб-гвардии Преображенского полка, в котором и начал службу. В 1727 г. - капитан лейб-гвардии Семеновского полка. Участвовал в русско-турецкой войне 1735-1739 гг. Карьеру сделал благодаря придворным связям.

С 1739 г. - генерал-майор и начальник войск в Астраханской губернии на границе с Персией. В 1742 г. отправлен с посольством в Персию. По возвращении - генерал-кригскомиссар и вице-президент Военной коллегии, а также генерал- поручик и подполковник лейб-гвардии Семеновского полка. В 1746 г. - генерал- аншеф, в сентябре 1756 г. - генерал-фельдмаршал.

Хотя и не обладал достаточным военным опытом и способностями военачальника, в октябре 1756 г. с началом Семилетней войны (1756-1763 гг.), назначен Главнокомандующим русской армией.

Ввиду ожидавшейся смерти императрицы Елизаветы Петровны и вступления на престол Петра Федоровича (будущего Петра III), сторонника Пруссии, как Главнокомандующий действовал крайне нерешительно, не использовал победу под Гросс- Эгерсдорфом (1757 г.).

Использованы материалы кн.: А.А. Григорьев, В.И. Гасумянов. История государственных резервов России (с IX века по 1917 год). 2003.

Апраксин Степан Федорович (1702-1758) Генерал-фельдмаршал. Биография С. Апраксина представляет собой пример успешной военной карьеры российского дворянина, однако до того момента, когда ему пришлось столкнуться с хитросплетениями политики и испытать тяжелый поворот судьбы. Степан Федорович принадлежал к знатной российской фамилии, был сыном стольника царя Алексея Михайловича . Рано лишившись отца, он воспитывался у своего родственника - графа П.М.Апраксина (брата знаменитого генерал-адмирала Федора Матвеевича Апраксина). В военную службу вступил рядовым лейб-гвардии Преображенского полка ив царствование Петра II был уже капитаном. Затем перешел в лейб-гвардейский Семеновский полк, при Анне Иоанновне получил чин секунд-майора.

Когда началась русско-турецкая война 1735 - 1739 гг., Апраксин со своим полком вошел в состав армии фельдмаршала Миниха, участвовал в сражениях с турками, за отличие при взятии Очакова (1737 г.) награжден чином премьер-майора. В 1739 г. принимал участие в Ставучанском сражении и взятии Хотина. 10 сентября, когда он привез Анне Иоанновне в Петербург известие о взятии Хотина, императрица пожаловала ему орден святого Александра Невского. Войну закончил в чине генерал-майора.

Что касается самого Апраксина, то назначение на пост главнокомандующего он воспринял без особой радости, повинуясь воле высочайшего двора. При этом он рассчитывал на помощь и разумные советы своих влиятельных друзей. Первый из них - Бестужев, полагая, что вражда с Пруссией носит временный характер, с самого начала предостерегал Апраксина от излишнего рвения в боевых делах. По предложению канцлера императрица доверила руководить главнокомандующим и русскими войсками специально созданному военно-политическому совету - "Высшей военной конференции", состоявшей из Бестужева, братьев Шуваловых, фельдмаршала Бутурлина , князей Трубецкого и Воронцова.

Войска стягивались к Риге, куда генерал-фельдмаршал двинулся огромным поездом, ему вдогонку императрица послала подарки - соболий мех, чтобы от холода в шатре укрываться, и столовый серебряный сервиз в 80 пудов весом: Апраксин любил пышно поесть и щедро угостить. Не забыл он заказать себе и дюжину новых кафтанов. Остряки говорили, что фельдмаршал намеревался открыть кампанию не против пруссаков, а против рижских дам.

Прибыв в Ригу, Апраксин начал сосредоточивать у Немана русскую армию и сразу столкнулся со многими проблемами. Некомплект в полках был велик, достигая двадцати процентов, конский состав находился в плохом состоянии, отпуск денег на нужды войск недостаточен. Кроме того, все решения главнокомандующего требовали одобрения заседавшей в Петербурге "Конференции", она же взяла на себя и разработку плана кампании. Ее указания на этот счет были весьма подробными (содержали 47 пунктов), но в конечном счете сводились к рекомендации "все равно прямо на Пруссию или влево через Польшу и Силезию маршировать". Организация штаба при главнокомандующем не предусматривалась, и Апраксину приходилось управлять армией через постоянно собираемый военный совет.

До начала кампании Апраксин немало сделал для укомплектования армии и улучшения ее снабжения, но из-за слабой помощи Петербурга многие вопросы военного управления и тыла так и не были решены. Летом 1857 г. русские войска (55 тыс. человек, 79 орудий), наконец, двинулись в Восточную Пруссию и заняли ряд городов - Мемель (Клайпеду), Тильзит, Гумбиннен, Инстербург. Тем временем "Конференция" продолжала слать Апраксину противоречивые указания, согласно которым ему следовало в одно и то же время и наступать, и стоять на месте, и идти вперед, и не отдаляться от границы. В окружении главнокомандующего шутили, что ему было строго определено только одно: обо всем рапортовать "Конференции" и ждать от нее дальнейших указаний.

Главные силы прусской армии в это время были заняты борьбой с французскими войсками, и против Апраксина Фридрих II направил корпус фельдмаршала Левальда. Когда русская армия двинулась от Инстербурга на Кенигсберг, прусский корпус, заняв позицию у Велуа, перекрыл ей дорогу. Решив обойти эту позицию, Апраксин переправил свои войска на левый берег реки Прегель и расположил их на отдых вблизи деревни Грос-Егерсдорф. Не предполагая вступать в сражение, Апраксин с утра 19 августа отдал приказ о продолжении походного движения, но едва начался марш, как русская армия была атакована противником. Неожиданные наступательные действия пруссаков поставили русских в сражении у Грос-Егерсдорфа в трудное положение.

В первые минуты Нарвский и 2-й гренадерский полки потеряли от огня противника до половины своего состава. Русский главнокомандующий, проявив хладнокровие, принял меры по развертыванию войск в боевой порядок. В центре завязались упорные штыковые схватки, в то время как правый фланг русской армии оказался открытым. В этот критический момент командир пехотной бригады генерал П.Румянцев , пройдя через заболоченный лес, нанес сильный и неожиданный удар во фланг прусской пехоты. Эта успешная атака изменила ситуацию. Выровняв линию войск, Апраксин довел сражение до победы. Потеряв до 5 тыс. человек и 29 орудий, прусский корпус в беспорядке отступил.

Преследовать противника Апраксин направил авангард генерала Сибильского, но тот действовал вяло и не смог помешать Левальду уйти на правый берег Прегеля. Во время сражения около Апраксина было убито и ранено несколько человек, что не повлияло на его желание оставаться на виду войск. Как и пруссаки, русские потеряли до 5 тыс. человек, из строя выбыла треть генералов и бригадиров.

После бегства прусского корпуса Велуа был очищен от противника, что открыло русской армии путь на Кенигсберг, но Апраксин оставался на месте. 27 августа на военном совете было решено из-за недостатка провианта и развившихся в армии болезней отойти к Тильзиту. В дальнейшем, несмотря на требования Елизаветы вести активные боевые действия, главнокомандующий отвел войска за пределы Восточной Пруссии, вернувшись на свою территорию.

Нерешительность и пассивность Апраксина объяснялись не только сложностями в управлении армией и ее снабжении. В это время Елизавета болела, и канцлер Бестужев, ожидая вступления на престол Петра III , сторонника Пруссии, не хотел продолжать войну. Соответствующим образом он настраивал и Апраксина. Но императрица выздоровела, и ее гнев пал и на канцлера, и на главнокомандующего. Над обоими было учинено следствие с обвинением в измене. Фельдмаршал был заключен в небольшом дворце, в деревне близ Петербурга, где провел около трех лет в ожидании результатов суда. Его здоровье и моральное самочувствие ухудшались.

Следствие не выявило доказательств измены Апраксина, но прежде чем обвинения были с него сняты, Степан Федорович умер от паралича сердца прямо во время заседания следственной комиссии. Похоронен в Петербурге на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры. Спустя время, потомки отнеслись к памяти полководца более благосклонно, чем современники.

Апраксин был женат на Аграфене Леонтьевне Соймоновой, от которой имел сына Степана и двух дочерей: Елену (княгиня Куракина) и Софью (княгиня Щербатова). Сын, Степан Степанович, будучи еще младенцем, по случаю победы отца при Грос-Егерсдорфе был записан Елизаветой прапорщиком в Семеновский полк. Почти всю жизнь состоял на военной службе, участвовал в войнах с Турцией, дослужился до генерала от кавалерии. Последние свои годы провел в Москве, где был известен пышностью приемов и гостеприимством, подцерживая традиции фамилии.

Использованы материалы кн.: Ковалевский Н.Ф. История государства Российского. Жизнеописания знаменитых военных деятелей XVIII - начала XX века. М. 1997 г.

Литература:

Бантыш-Каменский Д.Н. Словарь достопамятных людей земли русской...: В 34.4.1.- СПб., 1847. -С. 29-36.

Журнал о военных действиях Российской императорской армии: (Собран из С.-Петерб. ведомостей). 4.1: 1757 и 1758 год. - СПб., 1761.-268 с.

Знаменитые россияне XVIII - XIX веков: Биографии и портреты. По изд. вел. кн. Николая Михайловича "Русские портреты XVIII и XIX столетий" / Сост. Е.Ф.Петинова. - 2-е изд. - СПб.: Лениздат, 1996. - С. 233-234.

Лещинский Л.М. Военное искусство в Семилетней войне 1756 - 1763 гг. / Воен. акад. им. М.В.Фрунзе. - М„ 1950. - 35 с.

Масловский Д.Ф. Русская армия в Семилетнюю войну. - Вып. 1: Поход Апраксина в Восточную Пруссию (1756 - 1757 гг.). - М.: тип. В.Березовского, 1886. - 626 с.: карт.

Пекарский П. Поход русских в Пруссию под начальством фельдмаршала Апраксина в 1757 году. -Б.м. и г.-52 с.

Пикуль B.C. Пером и шпагой: Роман // Пикуль B.C. Избранные произведения: В XII т. Т. II.-М.: Голос, 1992. -С. 162-201.

Противники Фридриха Великого Апраксин и Бестужев-Рюмин. Очерк из русско-прусской войны 1756 - 1762 гг. - Б.м, иг.-166 с.

Рубахин В.Ф. Графы Апраксины и их Петербургская вотчина - Апраксин двор. - СПб.: Т-во Р. Голике и А. Вильборг, 1912.-91 с.: ил.

Семилетняя война. Материалы о действиях русской армии и флота в 756 - 1762 гг. - М.: Воениздат, 1948. -916 с.

Далее читайте:

Апраксины , дворянский и графский род.