Преподобный Нестор пришел в знаменитый Киево-Печерский монастырь, будучи семнадцатилетним юношей. Святая обитель жила по строгому Студийскому уставу, который ввел в ней преподобный Феодосий, позаимствовав его из византийских книг. Согласно этому уставу, прежде чем дать монашеские обеты, кандидат должен был пройти длительный подготовительный этап. Вновь пришедшим сначала предстояло носить мирскую одежду — до тех пор, пока они не изучат хорошо правила монастырской жизни. После этого кандидатам разрешалось надеть монастырское одеяние и приступить к испытаниям, то есть показать себя в работе на различных послушаниях. Тот, кто прошел эти испытания успешно, принимал постриг, но на этом испытание не заканчивалось — последним этапом принятия в монастырь являлось пострижение в великую схиму, которого удостаивались не все.
Преподобный Нестор прошел весь путь от простого послушника до схимонаха всего за четыре года, а также получил сан диакона. Немалую роль в этом сыграли, помимо послушания и добродетели, его образованность и выдающийся литературный талант.
Киево-Печерский монастырь представлял собой уникальное явление в духовной жизни Киевской Руси. Численность братии доходила до ста человек, что было редкостью даже для самой Византии. Строгость общинного устава, найденного в константинопольских архивах, не имела аналогов. Монастырь процветал и в материальном плане, хотя его наместники не заботились о собирании богатств земных. К голосу обители прислушивались сильные мира сего, он имел реальное политическое и, главное, духовное влияние на общество.
Молодая Русская Церковь в то время активно осваивала богатейший материал византийской церковной книжности. Перед ней стояла задача создания оригинальных русских текстов, в которых был бы явлен национальный облик русской святости.
Первый агиографический (агиография — богословская дисциплина, изучающая жития святых, богословские и историко-церковные аспекты святости. — Ред.) труд преподобного Нестора — «Чтение о житии и погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба» — посвящен памяти первых русских святых. Летописец, по-видимому, откликнулся на ожидающееся общерусское церковное торжество — освящение каменной церкви над мощами святых Бориса и Глеба.
Труд преподобного Нестора был не первым среди работ, посвященных этой теме. Однако он не стал излагать историю братьев по готовому летописному преданию, но создал текст, глубоко оригинальный по форме и по содержанию. Автор «Чтения о житии…» творчески переработал лучшие образцы византийской житийной литературы и смог выразить очень важные для русского церковного и государственного самосознания идеи. Как пишет исследователь древнерусской церковной культуры Георгий Федотов, «память святых Бориса и Глеба была голосом совести в междукняжеских удельных счетах, не урегулированных правом, но лишь смутно ограничиваемых идеей родового старшинства».
Преподобный Нестор не располагал большим количеством данных о смерти братьев, но как тонкий художник смог воссоздать психологически достоверный образ истинных христиан, безропотно принимающих смерть. Подлинно христианская смерть сыновей крестителя русского народа князя Владимира вписана летописцем в панораму общемирового исторического процесса, который он понимает как арену вселенской борьбы добра и зла.
Отец русского монашества
Второе житийное произведение преподобного Нестора посвящено жизни одного из основателей Киево-Печерского монастыря — преподобного Феодосия. Он пишет этот труд в 1080‑х годах, спустя всего несколько лет после кончины подвижника, в надежде на скорую канонизацию преподобного. Надежде этой, однако, не суждено было сбыться. Преподобного Феодосия канонизировали только в 1108 году.
Внутренний облик преподобного Феодосия Печерского имеет для нас особое значение. Как пишет Георгий Федотов, «в лице преподобного Феодосия Древняя Русь нашла свой идеал святого, которому оставалась верна много веков. Преподобный Феодосий — отец русского монашества. Все русские иноки — дети его, носящие на себе его фамильные черты». А Нестор Летописец был тем человеком, который сохранил для нас его неповторимый облик и создал на русской почве идеальный тип жизнеописания преподобного. Как пишет тот же Федотов, «труд Нестора ложится в основу всей русской агиографии, вдохновляя на подвиг, указывая нормальный, русский путь трудничества и, с другой стороны, заполняя общими необходимыми чертами пробелы биографического предания. <…> Все это сообщает Несторову житию исключительное значение для русского типа аскетической святости». Летописец не был свидетелем жизни и подвигов преподобного Феодосия. Тем не менее в основе его житийного рассказа — свидетельства очевидцев, которые он смог соединить в цельный, яркий и запоминающийся рассказ.
Конечно, для создания полноценного литературного жития необходима опора на развитую литературную традицию, которой еще не было на Руси. Поэтому преподобный Нестор многое заимствует из греческих источников, иногда делая длинные дословные выписки. Однако они практически не влияют на биографическую основу его рассказа.
Память о единстве народа
Главным подвигом жизни преподобного Нестора было составление к 1112-1113 годам «Повести временных лет». Этот труд отстоит от первых двух известных нам литературных трудов преподобного Нестора на четверть века и относится к другому литературному жанру — летописи. Свод «Повести…», к сожалению, не дошел до нас целиком. Он был подвергнут переработке монахом Выдубицкого монастыря Сильвестром.
В основе «Повести временных лет» лежит летописный труд игумена Иоанна, который предпринял первую попытку систематического изложения русской истории с древнейших времен. Свое повествование он довел до 1093 года. Более ранние летописные записи представляют собой фрагментарное изложение разрозненных событий. Интересно, что в этих записях содержится легенда о Кие и его братьях, коротко сообщается о княжении варяга Олега в Новгороде, о погублении Аскольда и Дира, приводится легенда о смерти Вещего Олега. Собственно киевская история начинается с княжения «старого Игоря», о происхождении которого умалчивается.
Игумен Иоанн, неудовлетворенный неточностью и баснословностью летописного изложения, восстанавливает года, опираясь на греческие и новгородские хроники. Именно он впервые представляет «старого Игоря» как сына Рюрика. Аскольд и Дир здесь впервые предстают как бояре Рюрика, а Олег — как его воевода.
Именно свод игумена Иоанна стал основой работы преподобного Нестора. Наибольшей переработке он подверг начальную часть летописного свода. Первоначальная редакция летописи была дополнена сказаниями, монастырскими записями, византийскими хрониками Иоанна Малалы и Георгия Амартола. Большое значение святой Нестор придавал устным свидетельствам — рассказам старца-боярина Яна Вышатича, торговцев, воинов, путешественников.
В своем главном труде Нестор Летописец выступает и как ученый-историк, и как писатель, и как религиозный мыслитель, дающий богословское осмысление отечественной истории, которая является составной частью истории спасения человеческого рода.
Для преподобного Нестора история Руси есть история восприятия христианской проповеди. Поэтому он фиксирует в своей летописи первое упоминание о славянах в церковных источниках — 866 год, подробно рассказывает о деятельности святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, о крещении равноапостольной Ольги в Константинополе. Именно этот подвижник вводит в летопись рассказ о первом православном храме в Киеве, о проповедническом подвиге варягов-мучеников Феодора Варяга и сына его Иоанна.
Несмотря на огромный объем разнородной информации, летопись преподобного Нестора стала подлинным шедевром древнерусской и мировой литературы.
В годы раздробленности, когда о былом единстве Киевской Руси не напоминало почти ничего, «Повесть временных лет» оставалась тем памятником, который будил во всех уголках рассыпающейся Руси память о ее былом единстве.
Преподобный Нестор скончался около 1114 года, завещав печерским инокам-летописцам продолжение своего великого труда.
Газета «Православная вера» № 21 (545)
ЛЕТОПИСИ
ЛЕТОПИСИ , исторические произведения, вид повествовательной литературы в России 11-17 вв., состояли из погодных записей либо представляли собой памятники сложного состава - летописные своды. Л. были общерусскими (например, "Повесть временных лет", Никоновская Л. и др.) и местными (Псковские и др. Л.). Сохранились главным образом в поздних списках.
Источник: Энциклопедия "Отечество"
исторические произведения XI-XVII вв., в которых повествование велось по годам. Рассказ о событиях каждого года в летописях обычно начинался словами: «в лето» - отсюда название - летопись. Слова «летопись» и «летописец» равнозначащи, но летописцем мог называться также и составитель такого произведения. Летописи - важнейшие исторические источники, самые значительные памятники общественной мысли и культуры Древней Руси. Обычно в летописи излагалась русская история от ее начала, иногда летописи открывались библейской историей и продолжались античной, византийской и русской. Летописи играли важную роль в идеологическом обосновании княжеской власти в Древней Руси и пропаганде единства русских земель. Летописи содержат значительный материал о происхождении восточных славян, о их государственной власти, о политических взаимоотношениях восточных славян между собой и с др. народами и странами.
Характерной чертой летописи является вера летописцев во вмешательство божественных сил. Новые летописи составлялись обычно как своды предшествующих летописей и различных материалов (исторических повестей, житий, посланий и пр.) и заключались записями о современных летописцу событиях. Литературные произведения вместе с тем использовались в летописях в качестве источников. Предания, былины, договоры, законодательные акты, документы княжеских и церковных архивов также вплетались летописцем в ткань повествования. Переписывая включаемые в летопись материалы, он стремился создать единое повествование, подчиняя его исторической концепции, соответствовавшей интересам того политического центра, где он писал (двор князя, канцелярия митрополита, епископа, монастыря, посадничья изба и т.п.). Однако наряду с официальной идеологией в летописях отображались взгляды их непосредственных составителей. Летописи свидетельствуют о высоком патриотическом сознании русского народа в XI-XVII вв. Составлению летописей придавалось большое значение, к ним обращались в политических спорах, при дипломатических переговорах. Мастерство исторического повествования достигло в них высокого совершенства. Списков летописей дошло не менее 1500. В их составе сохранились многие произведения древнерусской литературы: «Поучение» Владимира Мономаха, «Сказание о Мамаевом побоище», «Хожение за три моря» Афанасия Никитина и др. Древние летописи XI-XII вв. сохранились только в позднейших списках. Древнейший список летописей с датой - краткий летописец Константинопольского патр. Никифора, дополненный русскими статьями до 1278, содержащийся в Новгородской кормчей 1280. Наиболее известный из ранних летописных сводов, дошедший до нашего времени, - «Повесть временных лет». Ее создателем считают Нестора - монаха Печерского монастыря в Киеве, написавшего свой труд ок. 1113.
В Киеве в XII в. летописание велось в Киево-Печерском и Выдубицком Михайловском монастырях, а также при княжеском дворе. Галицко-волынское летописание в XII в. сосредоточивается при дворах галицко-волынских князей и епископов. Южнорусское летописание сохранилось в Ипатьевской летописи, которая состоит из «Повести временных лет», продолженной в основном киевскими известиями (кончая 1200), и Галицко-Волынской летописи (кончая 1289 - 92). Во Владимиро-Суздальской земле главными центрами летописания были Владимир, Суздаль, Ростов и Переяславль. Памятником этого летописания является Лаврентьевская летопись, которая начинается «Повестью временных лет», продолженной владимиро-суздальскими известиями до 1305, а также Летописец Переяславля-Суздальского (изд. 1851) и Радзивилловская летопись, украшенная большим количеством рисунков. Большое развитие получило летописание в Новгороде при дворе архиепископа, при монастырях и церквах.
Монголо-татарское нашествие вызвало временный упадок летописания. В XIV-XV вв. оно вновь развивается. Крупнейшими центрами летописания являлись Новгород, Псков, Ростов, Тверь, Москва. В летописных сводах отражались гл. образом события местного значения (рождение и смерть князей, выборы посадников и тысяцких в Новгороде и Пскове, военные походы, битвы и т.д.), церковные (поставление и смерть епископов, игуменов монастырей, постройка церквей и пр.), неурожай и голод, эпидемии, примечательные явления природы и др. События, выходящие за пределы местных интересов, отражены в таких летописях слабо. Новгородское летописание XII - XV вв. наиболее полно представлено Новгородской Первой летописью старшего и младшего изводов. Старший, или более ранний, извод сохранился в единственном Синодальном пергаменном (харатейном) списке XIII -XIV вв.; младший извод дошел в списках XV в. В Пскове летописание было связано с посадниками и государственной канцелярией при соборе Троицы. В Твери летописание развивалось при дворе тверских князей и епископов. Представление о нем дают Тверской сборник и Рогожский летописец. В Ростове летописание велось при дворе епископов, и летописи, созданные в Ростове, отражены в ряде сводов, в т.ч. в Ермолинской летописи к. XV в.
Новые явления в летописании отмечаются в XV в., когда складывалось Русское государство с центром в Москве. Политика московских вел. князей нашла свое отражение в общерусских летописных сводах. О первом московском общерусском своде дают представление Троицкая летопись н. XV в. (исчезла при пожаре 1812) и Симеоновская летопись в списке XVI в. Троицкая летопись кончается 1409. Для составления ее были привлечены разнообразные источники: новгородские, тверские, псковские, смоленские и др. Происхождение и политическая направленность этой летописи подчеркиваются преобладанием московских известий и общей благоприятной оценкой деятельности московских князей и митрополитов. Общерусским летописным сводом, составленным в Смоленске в к. XV в., была т.н. Летопись Авраамки; др. сводом является Суздальская летопись (к. XV в.).
Летописный свод, основанный на богатой новгородской письменности, «Софийский временник», появился в Новгороде. Большой летописный свод появился в Москве в к. XV - н. XVI вв. Особенно известна Воскресенская летопись, кончающаяся на 1541 (составление осн. части летописи относится к 1534 - 37). В нее включено много официальных записей. Такие же официальные записи вошли в обширную Львовскую летопись, включившую в свой состав «Летописец начала царства царя и великого князя Ивана Васильевича», до 1560. При дворе Ивана Грозного в 1540 - 60-х был создан Лицевой летописный свод, т.е. летопись, включающая рисунки, соответствующие тексту. Первые 3 тома Лицевого свода посвящены всемирной истории (составленной на основании «Хронографа» и др. произведений), следующие 7 томов - русской истории с 1114 по 1567. Последний том Лицевого свода, посвященный царствованию Ивана Грозного, получил название «Царственной книги». Текст Лицевого свода основан на более ранней - Никоновской летописи, представлявшей огромную компиляцию из разнообразных летописных известий, повестей, житий и пр. В XVI в. летописание продолжало развиваться не только в Москве, но и в др. городах. Наиболее известна Вологодско-Пермская летопись. Летописи велись также в Новгороде и Пскове, в Печерском монастыре под Псковом. В XVI в. появились и новые виды исторического повествования, уже отходящие от летописной формы, - «Книга степенная царского родословия» и «История о Казанском царстве».
В XVII в. происходило постепенное отмирание летописной формы повествования. В это время появились местные летописи, из которых наиболее интересны Сибирские летописи. Начало их составления относится к 1-й пол. XVII в. Из них более известны Строгановская летопись и Есиповская летопись. В к. XVII в. тобольским сыном боярским С.У. Ремезовым была составлена «История Сибирская». В XVII в. летописные известия включаются в состав степенных книг и хронографов. Слово «летопись» продолжает употребляться по традиции даже для таких произведений, которые слабо напоминают Летописи прежнего времени. Таким является Новый летописец, повествующий о событиях к. XVI - н. XVII вв. (польско-шведская интервенция и крестьянская война), и «Летопись о многих мятежах».
М.Н. Тихомиров
Православное мировоззрение в русской летописной традиции
«Русская история поражает необыкновенной сознательностью и логическим ходом явлений», - писал К.С. Аксаков более 120 лет назад. Мы часто забываем об этой осознанности, невольно возводя хулу на своих предков, подверстывая их высокую духовность под наше убожество. Между тем история донесла до нас многочисленные свидетельства их гармоничного, воцерковленного мировоззрения. В ряду таких свидетельств особой исторической полнотой отличаются летописи.
В развитии русского летописания принято различать три периода: древнейший, областной и общерусский. Несмотря на все особенности русских летописных традиций, будь то «Повесть временных лет» в редакции преподобного Нестора-летописца, новгородские летописи с их лаконичностью и сухостью языка или московские летописные своды, - не вызывает сомнения общая мировоззренческая основа, определяющая их взгляды. Православность давала народу твердое ощущение общности своей исторической судьбы даже в самые тяжелые времена удельных распрей и татарского владычества.
В основании русских летописей лежит знаменитая «Повесть временных лет» - «откуду есть пошла Русская земля, кто в Киеве начал первее княжити и откуду Русская земля стала есть». Имевшая не одну редакцию, «Повесть» легла в основу различных местных летописей. Как отдельный памятник она не сохранилась, дойдя до нас в составе более поздних летописных сводов - Лаврентьевского (XIV в.) и Ипатьевского (XV в.). Повесть - это общерусский летописный свод, составленный к 1113 в Киеве на основании летописных сводов XI в. и других источников - предположительно греческого происхождения. Прп. Нестор-летописец, святой подвижник Киево-Печерский, закончил труд за год до своей кончины. Летопись продолжил другой святой инок - прп. Сильвестр, игумен Выдубицкого Михайловского монастыря в Киеве. Память их Святая Церковь празднует, соответственно, 27 октября и 2 января по ст. ст.
В «Повести» хорошо видно желание дать, по возможности, всеобъемлющие понятия о ходе мировой истории. Она начинается с библейского рассказа о сотворении мира. Заявив таким образом о своей приверженности христианскому осмыслению жизни, автор переходит к истории русского народа. После Вавилонского столпотворения, когда народы разделились, в Иафетовом племени выделилось славянство, а среди славянских племен - русский народ. Как и все в тварном мире, ход русской истории совершается по воле Божией, князья - орудия Его воли, добродетели следует воздаяние, согрешениям - наказание Господне: глад, мор, трус, нашествие иноплеменных.
Бытовые подробности не занимают автора летописи. Его мысль парит над суетными попечениями, с любовью останавливаясь на деяниях святых подвижников, доблестях русских князей, борьбе с иноплеменниками-иноверцами. Но и все это привлекает внимание летописца не в своей голой исторической «данности», а как свидетельство промыслительного попечения Божия о России.
В этом ряду выделяется сообщение о посещении Русской земли св. ап. Андреем Первозванным, предсказавшим величие Киева и будущий расцвет Православия в России. Фактическая достоверность этого рассказа не поддается проверке, но его внутренний смысл несомненен. Русское Православие и русский народ обретают «первозванное» апостольское достоинство и чистоту веры, подтверждающиеся впоследствии равноапостольным достоинством святых Мефодия и Кирилла - просветителей славян, и святого благоверного князя Владимира Крестителя. Сообщение летописи подчеркивает промыслительный характер Крещения Руси, молчаливо предполагая за ней соответственные религиозные обязанности, долг православно-церковного послушания.
Автор отмечает добровольный характер принятия служения. Этому служит знаменитый рассказ о выборе вер, когда «созва Володимер боляры своя и старци градские». Летопись не приводит никаких стесняющих свободу выбора обстоятельств. «Аще хощеши испытати гораздо, - говорят Владимиру «боляры и старци», - послав испытай когождо... службу и како служит Богу». Желание богоугодной жизни, стремление найти неложный путь к Богу - единственный побудительный мотив Владимира. Чрезвычайно показателен рассказ послов, возвратившихся после испытания вер. Мусульмане отвержены, ибо «несть веселия в них, но печаль», католики - из-за того, что у них «красоты не видехом никоея же». Речь идет, конечно, не о мирском «веселье» - его у мусульман не меньше, чем у кого-либо иного, и не о житейской «печали». Речь - о живом религиозном опыте, полученном послами. Они искали то веселие, о котором говорит Псалмопевец: «Вонми гласу моления моего, Царю мой и Боже мой... И да возвеселятся вси, уповающие на Тя, во век возрадуются; и вселишься в них, и похвалятся о Тебе любящие имя Твое» (Пс. 5:3; 12). Это веселие и радость богоугодного жития - тихие, немягежные, знакомые всякому искренне верующему православному человеку по умилительному личному опыту, не объяснимому словами. Послы ощутили в мечети вместо этого веселия печаль - страшное чувство богооставленности и 6о-гоотверженности, свидетельствуемое словами Пророка: «Увы, язык грешный, людие исполнени грехов, семя лукавое, сынове беззаконие - остависте Господа... Что еще уязвляетеся, прилагающе беззаконие, всякая глава в болезнь и всякое сердце в печаль» (Ис. 1:4-5).
И у католиков послы поразились не отсутствием вещественной красоты - хотя по красоте и пышности католическое богослужение не идет ни в какое сравнение с православным. Здоровое религиозное чутье безошибочно определило ущербность католицизма, отсекшего себя от соборной совокупности Церкви, от ее благодатной полноты. «Се что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе», - свидетельствует Священное Писание. Отсутствие этой красоты и почувствовали благонамеренные послы. Тем разительней был для них контраст от присутствия на литургии в соборе Святой Софии в Царьграде: «Приидохом же в греки и ведоша ны идеже служат Богу своему». Богослужение так поразило русов, что они в растерянности твердят: «И не знаем, были ли мы на небе, или на земле - ибо не бывает на земле красоты такой - только то верно знаем, что там с человеками пребывает Бог... И не можем забыть красоты той». Их сердца, ищущие религиозного утешения, получили его в неожиданной полноте и неотразимой достоверности. Исход дела решили не внешние экономические соображения (обоснованность которых весьма сомнительна), а живой религиозный опыт, обильное присутствие которого подтверждает и вся дальнейшая история русского народа.
Довольно полную картину взглядов современников на ход русской жизни дает Лаврентьевский свод. Вот, например, картина похода русских князей на половцев в 1184: «В то же лето вложи Бог в сердце князем русским, ходиша бо князи русский вси на половци».
В 70-х XII в. усиливается натиск половцев на границы русских княжеств. Русские предпринимают ряд ответных походов. Следует несколько местных поражений половецких войск, результатом которых становится их объединение под властью одного хана - Кончака. Военная организация половцев получает единообразие и стройность, улучшается вооружение, появляются метательные машины и «греческий огонь»: Русь лицом к лицу сталкивается с объединенным сильным войском противника.
Половцы, видя свое превосходство, принимают удачно складывающиеся обстоятельства за знамение благоволения Божия. «Се Бог вдал есть князи русские и полки их в руки наши». Но Промысл Божий не связан с соображениями человеческой мудрости: «не ведуще» неразумные иноверцы, «яко несть мужества, ни есть думы противу Богови», - сетует летописец. В начавшейся битве «побегоша» половцы «гоними гневом Божиим и Святой Богородицы». Победа русских не есть результат их собственного попечения: «Содеял Господь спасенье велико нашим князьям и воям их над враги нашими. Побеждена быша иноплеменницы» промыслительной помощью Божией под Покровом Пресвятой Богородицы, покрывающей попечением Своим боголюбивое русское воинство. И сами русские это прекрасно сознают: «И рече Владимир: се день иже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь. Яко Господь избавил ны есть от враг наших и покорил врази наша под нозе наши». И возвратились русские войска домой после победы, «славяще Бога и Святую Богородицу, скорую заступницу рода христианского». Вряд ли можно полнее и четче выразить взгляд на русскую историю как на область всеохватывающего действия Промысла Божия. При этом летописец, как человек церковный, остался далек от примитивного фатализма. Действуя в истории определяющим образом, Промысл Божий в то же время не подавляет и не ограничивает свободы личного выбора, лежащей в основании ответственности человека за свои дела и поступки.
Историческим материалом, на фоне которого утверждается понятие о религиозно-нравственной обусловленности русской жизни, становятся в летописи события, связанные с изменчивым военным счастьем. На следующий год после удачного похода на половцев, совершенного объединенными силами князей, организовывает неудачный самостоятельный набег Игорь Святославич, князь Новгород-Северский. Знаменитое «Слово о полку Игореве» дает исключительное по красоте и лиричности описание этого похода. В летописи о походе Игоря Святославича сохранились два рассказа. Один, более обширный и подробный, - в Ипатьевском своде. Другой, покороче - в Лаврентьевском. Но даже его сжатое повествование достаточно ярко отражает воззрение летописца на свободу человеческой воли как на силу, наравне с недомыслимым Промышлением Божиим определяющую ход истории.
На этот раз «побеждени быхом наши гневом Божиим», нашедшим на русские войска «за наше согрешенье». Сознавая неудачу похода как закономерный результат уклонения от своего религиозного долга, «воздыхание и плач распространися» среди русских воинов, вспоминавших, но словам летописца, слова пророка Исайи: «Господи, в печали помянухом Тя». Искреннее покаяние было скоро принято милосердным Богом, и «по малых днех ускочи князь Игорь у половец» - то есть из плена половецкого - «не оставит бо Господь праведного в руках грешных, очи бо Господни на боящихся Его (взирают), а уши Его в молитву их (к молитвам их благопослушны)». «Се же содеяся грех ради наших, - подводит итог летописец, - зане умножишася греси наши и неправды». Согрешающих Бог вразумляет наказаниями, добродетельных, сознающих свой долг и исполняющих его, - милует и хранит. Бог никого не принуждает: человек сам определяет свою судьбу, народ сам определяет свою историю - так можно кратко изложить воззрения летописи. Остается лишь благоговейно удивляться чистоте и свежести православного мироощущения летописцев и их героев, глядящих на мир с детской верой, о которой сказал Господь: «Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам; ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение» (Лк. 10:21).
Развивая и дополняя друг друга, русские летописцы стремились к созданию целостной и последовательной картины родной истории. Во всей полноте это стремление отразилось в московской летописной традиции, как бы венчающей усилия многих поколений летописателей. «Летописец Великий Русский», Троицкая летопись, писанная при митрополите Киприане, свод 1448 и другие летописи, все более и более подходившие под название «общерусских», несмотря на то что они сохраняли местные особенности, да и писались частенько не в Москве, представляют собой как бы ступени, по которым русское самосознание восходило к осмыслению единства религиозной судьбы народа.
Середина XVI в. стала эпохой величайшего церковно-государственного торжества на Руси. Были собраны воедино исконно русские земли, присоединены Казанское и Астраханское царства, открыт путь на восток - в Сибирь и Среднюю Азию. На очереди стояло открытие западных ворот державы - через Ливонию. Вся русская жизнь проходила под знаком благоговейной церковности и внутренней религиозной сосредоточенности. Неудивительно поэтому, что именно в царствование Иоанна IV Васильевича был создан грандиозный летописный свод, отразивший новое понимание русской судьбы и ее сокровенного смысла. Он описывал всю историю человечества в виде смены великих царств. В соответствии со значением, которое придавалось завершению столь важной для национального самосознания работы, летописный свод получил самое роскошное оформление. Составляющие его 10 томов были написаны на лучшей бумаге, специально закупленной из королевских запасов во Франции. Текст украсили 15000 искусно выполненных миниатюр, изображавших историю «в лицах», за что собрание и получило наименование «Лицевого свода». Последний, десятый, том свода был посвящен царствованию Иоанна Васильевича, охватывая события с 1535 по 1567.
Когда этот последний том (известный в науке под именем «Синодального списка», так как принадлежал библиотеке Святейшего Синода) был в основном готов, он подвергся существенной редакционной правке. Чья-то рука прямо на иллюстрированных листах сделала многочисленные дополнения, вставки и исправления. На новом, чисто переписанном экземпляре, который вошел в науку под названием «Царственная книга», та же рука сделала опять множество новых приписок и поправок. Похоже, редактором «Лицевого свода» был сам Иоанн IV, сознательно и целенаправленно трудившийся над завершением «русской идеологии».
Другим летописным сборником, который должен был наравне с «Лицевым сводом» создать стройную концепцию русской жизни, стала Степенная книга. В основании этого громадного труда лежал замысел, согласно которому вся русская история со времен Крещения Руси до царствования Иоанна Грозного должна предстать в виде семнадцати степеней (глав), каждая из которых соответствует правлению того или иного князя. Обобщая главные мысли этих обширнейших летописей, можно сказать, что они сводятся к двум важнейшим утверждениям, которым суждено было на века определить течение всей русской жизни:
1. Богу угодно вверять сохранение истин Откровения, необходимых для спасения людей, отдельным народам и царствам, избранным Им Самим по неведомым человеческому разуму причинам. В ветхозаветные времена такое служение было вверено Израилю. В новозаветной истории оно последовательно вверялось трем царствам. Первоначально служение принял Рим - столица мира времен первохристианства. Отпав в ересь латинства, он был отстранен от служения, преемственно дарованного православному Константинополю - «второму Риму» средних веков. Покусившись из-за корыстных политических расчетов на чистоту хранимой веры, согласившись на унию с еретиками-католиками (на Флорентийском соборе 1439), Византия утратила дар служения, перешедший к «третьему Риму» последних времен - к Москве, столице Русского Православного царства. Русскому народу определено хранить истины православия «до скончания века» - второго и славного Пришествия Господа нашего Иисуса Христа. В этом смысл его существования, этому должны быть подчинены все его устремления и силы.
2. Принятое на себя русским народом служение требует соответственной организации Церкви, общества и государства. Богоучрежденной формой существования православного народа является самодержавие. Царь - Помазанник Божий. Он не ограничен в своей самодержавной власти ничем, кроме выполнения обязанностей общего всем служения. Евангелие есть «конституция» самодержавия. Православный царь - олицетворение богоизбранности и богоносности всего народа, его молитвенный председатель и ангел-хранитель.
Митрополит Иоанн(Снычев)
В Отделе рукописей Российской национальной библиотеки, вместе с другими ценнейшими рукописями хранится летопись, которая называется Лаврентьевской
, по имени человека, переписавшего ее в 1377 году. “Аз (я) худой, недостойный и многогрешный раб божий Лаврентий мних (монах)”,- читаем мы на последней странице.
Книга эта написана на “хартии
“, или “телятине
“,- так называли на Руси пергамент
: особым образом обработанную телячью кожу. Летопись, видно, много читали: ее листы обветшали, во многих местах следы восковых капель от свечей, кое-где стерлись красивые, ровные строчки, в начале книги бегущие через всю страницу, дальше разделенные на два столбца. Много видела эта книга на своем шестисотлетнем веку.
В Рукописном отделе Библиотеки Академии наук в Санкт-Петербурге хранится Ипатьевская летопись . Она была передана сюда в XVIII веке из знаменитого в истории русской культуры Ипатьевского монастыря под Костромой. Написана она в XIV веке. Это большая книга в тяжелом переплете из двух деревянных досок, обтянутых потемневшей кожей. Пять медных “жуков” украшают переплет. Вся книга написана от руки четырьмя разными почерками - значит, над ней работало четыре писца. Писана книга в два столбца черными чернилами с киноварными (ярко-красными) заглавными буквами. Особенно красив второй лист книги, на котором начинается текст. Он весь написан киноварью, словно пламенеет. Заглавные же буквы выведены, напротив, черными чернилами. Много потрудились писцы, создавая эту книгу. С благоговением приступали они к работе. “Летописец Русский с богом починаем. Отче благий”,- написал писец перед текстом.
Самый древний список русской летописи сделан на пергаменте в XIV веке. Это Синодальный список Новгородской Первой летописи. Его можно увидеть в Историческом музее в Москве. Он принадлежал Московской синодальной библиотеке, отсюда его название.
Интересно посмотреть иллюстрированную Радзивиловскую
, или Кенигсбергскую, летопись. Одно время она принадлежала панам Радзивилам и была обнаружена Петром Первым в Кенигсберге (ныне Калининграде). Теперь эта летопись хранится в Библиотеке Академии наук в Санкт-Петербурге. Написана она полууставом в конце XV века, по-видимому, в Смоленске. Полуустав - почерк более быстрый и простой, чем торжественный и медлительный устав, но тоже очень красивый.
Радзивиловскую летопись
украшает 617 миниатюр! 617 рисунков в цвете - цвета яркие, жизнерадостные - иллюстрируют то, что описано на страницах. Тут можно увидеть и войска, идущие в поход с развевающимися стягами, и битвы, и осады городов. Тут изображены князья, восседающие на “столах”,- столы, служившие троном, в самом деле напоминают нынешние небольшие столики. А перед князем стоят послы со свитками речей в руках. Укрепления русских городов, мосты, башни, стены с “заборблами”, “порубы”, то есть темницы, “вежи” - кибитки кочевников - все это можно наглядно представить по чуть-чуть наивным рисункам Радзивиловской летописи. А что говорить об оружии, доспехах,- они изображены здесь с избытком. Недаром один исследователь назвал эти миниатюры “окнами в исчезнувший мир”. Очень большое значение имеет соотношение рисунков и листа, рисунков и текста, текста и полей. Все сделано с большим вкусом. Ведь каждая рукописная книга - произведение искусства, а не только памятник письменности.
Таковы самые древние списки русских летописей. Они называются “списками” потому, что переписаны с более древних, не дошедших до нас летописей.
Как писались летописи
Текст любой летописи состоит из погодных (составленных по годам) записей. Каждая запись начинается: “В лето такое-то”, и далее следует сообщение о том, что случилось в данное “лето”, то есть год. (Года считались “от сотворения мира”, и чтобы получить дату по современному летосчислению, надо вычесть цифру 5508 или 5507.) Сообщения бывали длинными, развернутыми повестями, а бывали и очень короткими- вроде: “В лето 6741 (1230) подписана (расписана) бысть церковь святые Богородицы в Суздале и измощена мрамором разноличным”, “В лето 6398 (1390) бысть мор во Пскове, яко же (как) не бывал таков; где бо единому выкопали, ту и пятеро и десятеро положиши”, “В лето 6726 (1218) тишина бысть”. Писали и так: “В лето 6752 (1244) не бысть ничтоже” (то есть ничего не было).
Если в один год произошло несколько событий, то летописец соединял их словами: “в то же лето” или “того же лета”.
Записи, относящиеся к одному году, называются статьей
. Статьи шли подряд, выделяясь лишь красной строкой. Только некоторым из них летописец давал заглавия. Таковы повести об Александре Невском, князе Довмонте, о Донской битве и некоторые другие.
На первый взгляд может показаться, что летописи так и велись: год за годом добавлялись всё новые записи, словно бусины нанизывались на одну нить. Однако это не так.
Дошедшие до нас летописи - очень сложные произведения по русской истории. Летописцы были публицистами и историками. Их волновали не только современные им события, но и судьбы родины в прошлом. Они делали погодные записи о том, что происходило при их жизни, и добавляли в записи предшествующих летописцев новые сообщения, которые они находили в других источниках. Эти добавления они вставляли под соответствующими годами. В результате всех добавлении, вставок и использования летописцем летописей своих предшественников получался “свод “.
Возьмем пример. Рассказ Ипатьевской летописи о борьбе Изяслава Мстиславича с Юрием Долгоруким за Киев в 1151 году. В этом рассказе три главных участника: Изяслав, Юрий и оын Юрия - Андрей Боголюбский. У каждого из этих князей был свой летописец. Летописец Изяслава Мстиславича восхищался умом и военной хитростью своего князя. Летописец Юрия подробно описал, как Юрий, будучи не в состоянии пройти вниз по Днепру мимо Киева, пустил ладьи через Долобское озеро. Наконец в летописи Андрея Боголюбского описывается доблесть Андрея в битве.
После смерти всех участников ообытий 1151 года их летописи попали к летописцу нового киевского князя. Он соединил их известия в своем своде. Получился яркий и очень полный рассказ.
Но как же удалось исследователям выделить из поздних летописей более древние своды?
Помог этому метод работы самих летописцев. Наши древние историки относились с большим уважением к записям своих предшественников, так как видели в них документ, живое свидетельство о “прежде бывшем”. Поэтому они не переделывали текста полученных ими летописей, а только отбирали в них интересующие их известия.
Благодаря бережному отношению к работе предшественников известия XI-XIV веков сохранены почти в неизменном виде даже в сравнительно поздних летописях. Это и позволяет их выделить.
Очень часто летописцы, как настоящие ученые, указывали, откуда они получили известия. “Когда я пришел в Ладогу, рассказали мне ладожане…”, “Се же слышал от самовидца”,- писали они. Переходя от одного письменного источника к другому, они отмечали: “А се от иного летописца” или: “А се с другого, старого”, то есть списано с другой, старой летописи. Много есть таких интересных приписок. Летописец-пскович, например, делает заметку киноварью против того места, где он рассказывает о походе славян на греков: “О сем писано в чудесах Стефана Сурожского”.
Летописание с самого своего возникновения не было личным делом отдельных летописцев, которые в тиши своих келий, в уединении и безмолвии записывали события своего времени.
Летописцы всегда находились в самой гуще событий. Они сидели в боярском совете, присутствовали на вече. Они сражались “подле стремени” своего князя, сопровождали, его в походы, были очевидцами и участниками осад городов. Наши древние историки выполняли посольские поручения, следили за строительством городских укреплений и храмов. Они всегда жили общественной жизнью своего времени и чаще всего занимали высокое положение в обществе.
В летописании принимали участие князья и даже княгини, княжеские дружинники, бояре, епископы, игумены. Но были среди них и простые монахи, и священники городских приходских церквей.
Летописание было вызвано общественной необходимостью и отвечало общественным требованиям. Оно велось по повелению того или иного князя, или епископа, или посадника. В нем отразились политические интересы равных центров - княжеству городов. В них запечатлелась острая борьба разных социальных групп. Летопись никогда не была бесстрастна. Она свидетельствовала о заслугах и добродетелях, она обвиняла в нарушении прав и законности.
Даниил Галицкий обращается к летописи, чтобы засвидетельствовать измену “льстивых” бояр, которые “Даниила князем себе называли; а сами всю землю держали”-. В острый момент борьбы “печатник” (хранитель печати) Даниила отправился “исписать грабительства нечестивых бояр”. Несколько лет спустя сын Даниила Мстислав велел занести в летопись измену жителей Берёстья (Бреста) “и вписал я в летопись крамолы их”,- пишет летописец. Весь свод Даниила Галицкого и его ближайших преемников - это повесть о крамоле и “многих мятежах” “лукавых бояр” и о доблестях галицких князей.
Иначе дело обстояло в Новгороде. Там победила боярская партия. Прочитайте запись Новгородской Первой летописи об изгнании Всеволода Мстиславича в 1136 году. Вы убедитесь, что перед вами настоящий обвинительный акт против князя. Но это только одна статья из свода. После событий 1136 года было пересмотрено все летописание, которое до того велось под покровительством Всеволода и его отца Мстислава Великого.
Прежнее название летописи, “Русский временник”, было переделано в “Софийский временник”: летопись велась при соборе святой Софии - главном общественном здании Новгорода. Среди некоторых дополнений была сделана запись: “Прежде Новгородская волость, а потом Киевская”. Древностью Новгородской “волости” (слово “волость” означало и “область” и “власть”) летописец обосновывал независимость Новгорода от Киева, его право избирать и изгонять князей по своей воле.
Политическая идея каждого свода выражалась по-своему. Очень ярко она высказана в своде 1200 года игумена Выдубицкого монастыря Моисея. Свод составлен в связи с торжеством по случаю окончания грандиозного по тому времени инженерно-технического сооружения - каменной стены для предохранения горы у Выдубицкого монастыря от размыва водами Днепра. Вам, наверное, будет небезынтересно прочитать подробности.
Стена была поставлена на средства Рюрика Ростиславича, великого князя киевского, который имел “любовь несытну ко зданью” (к созиданию). Князь нашел “подходящего для подобного дела художника”, “мастера не проста”, Петра Милонега. Когда стена была “совершена”, в монастырь приехал Рюрик со всей семьей. После молитвы “о приятии труда его” он сотворил “пир не мал” и “накормил игуменов и всякого чина церковного”. На этом торжестве игумен Моисей выступил с вдохновенной речью. “Дивно днесь видят очи наши,- говорил он.- Ибо многие прежде нас жившие желали видеть то, что мы видим, и не видели, и слышать не сподобились”. Несколько самоуничиженно, по обычаю того времени, игумен обратился к князю: “Нашея грубости писание прими, как дар словесен на похваление добродетели княжения твоего”. Он говорил далее о князе, что его “держава самовластная” сияет “паче (больше) звезд небесных”, она “не только в Русских концах ведома, но и сущим в море далече, ибо по всей земле прошла слава о христолюбивых делах” его. “Не на берегу стоя, но на стене создания твоего, пою тебе песнь победную”,- восклицает игумен. Он называет постройку стены “новым чудом” и говорит, что “кыяне”, то есть жители Киева, стоят теперь на стене и “отовсюду веселие в душу им входит и мнится им яко (будто) аера достигше” (то есть, что они парят в воздухе).
Речь игумена - образец высокого витийственного, то есть ораторского, искусства того времени. Ею кончается свод игумена Моисея. Прославление Рюрика Ростиславича связано с восхищением мастерством Петра Милонега.
Летописям придавалось огромное значение. Поэтому составление каждого нового свода было связано с важным событием в общественной жизни того времени: со вступлением на стол князя, освящением собора, учреждением епископской кафедры.
Летопись была официальным документом . На нее ссылались при разного рода переговорах. Например, новгородцы, заключая “ряд”, то есть договор, с новым князем, напоминали ему о “старине и пошлине” (об обычаях), о “Ярославлих грамотах” и своих правах, записанных в новгородских летописях. Русские князья, отправляясь в Орду, возили с собой летописи и по ним обосновывали свои требования, решали споры. Звенигородский князь Юрий, сын Дмитрия Донского, доказывал свои права на московское княжение “летописцами и старыми списками и духовною (завещанием) отца своего”. Высоко ценились люди, которые могли “говорить” по летописям, то есть хорошо знали их содержание.
Летописцы сами понимали, что они составляют документ, который должен был сохранить в памяти потомков то, чему они были свидетелями. “Да и сие не забвенно будет в последних родах” (в следующих поколениях), “Да сущим по нас оставим, да не до конца забвенно будет”,- писали они. Документальность известий они подтверждали документальным материалом. Они использовали дневники походов, донесения “сторожей” (лазутчиков), письма, разного рода грамоты (договорные, духовные, то есть завещания).
Грамоты всегда производят впечатление своей подлинностью. Кроме того, они раскрывают подробности быта, а иногда и духовный мир людей Древней Руси.
Такова, например, грамота волынского князя Владимира Васильковича (племянника Даниила Галицкого). Это - завещание. Оно написано смертельно больным человеком, понимавшим, что конец его близок. Завещание касалось жены князя и его падчерицы. На Руси был обычай: княгиня после смерти мужа постригалась в монастырь.
Грамота начинается так: “Се аз (я) князь Владимир, сын Васильков, внук Романов пишу грамоту”. Далее перечисляются города и села, которые он давал княгине “по своем животе” (то есть после жизни: “живот” означало “жизнь”). В конце князь пишет: “Если захочет в черницы пойти, пусть идет, если не захочет идти, а как ей любо. Мне не восстать смотреть, что кто будет чинить (делать) по моем животе”. Падчерице своей Владимир назначил опекуна, но велел ему “не отдавать ее замуж неволею ни за кого”.
Летописцы вставляли в своды произведения самых разных жанров - поучения, проповеди, жития святых, исторические повести. Благодаря привлечению разнообразного материала летопись стала огромной энциклопедией, включающей сведения о жизни и культуре Руси того времени. “Если хочешь все узнать, прочти летописца старого Ростовского”,- писал суздальский епископ Симон в широко когда-то известном сочинении начала XIII века - в “Киево-Печерском патерике”.
Для нас русская летопись - неисчерпаемый источник сведений по истории нашей страны, подлинная сокровищница знаний. Поэтому мы с огромной благодарностью относимся к людям, которые сохранили для нас сведения о былом. Нам чрезвычайно драгоценно все, что мы можем о них узнать. Нас особенно трогает, когда со страниц летописи доносится до нас голос летописца. Ведь наши древнерусские писатели, как и зодчие и живописцы, были очень скромны и редко называли себя. Но иногда, словно забывшись, они говорят о себе в первом лице. “Случилось и мне грешному тут же быть”,- пишут они. “Аз многие словеса слышал, еже (которые) и вписал в летописаньи сем”. Иногда летописцы вносят сведения о своей жизни: “В то же лето поставили меня попом”. Эту запись о себе сделал священник одной из новгородских церквей Герман Воята (Воята - сокращение от языческого имени Воеслав).
Из упоминаний летописца о себе в первом лице мы узнаем, присутствовал ли он при описываемом событии или слышал о случившемся из уст “самовидцев”, нам становится ясно, какое положение занимал он в обществе того времени, каково его образование, где он жил и многое другое. Вот он пишет, как в Новгороде стража стояла у городских ворот, “а другие на оной стороне”, и мы понимаем, что это пишет житель Софийской стороны, где был “город”, то есть детинец, кремль, а правая, Торговая сторона была “другая”, “она я”.
Иногда присутствие летописца ощущается в описании явлений природы. Он пишет, например, как “выло” и “стучало” замерзающее Ростовское озеро, и мы можем представить себе, что он был где-то на берегу в это время.
Бывает, что летописец выдает себя в грубоватом просторечье. “А он пролгался”,- пишет пскович об одном князе.
Летописец постоянно, даже не упоминая о себе, все же словно незримо присутствует на страницах своего повествования и заставляет нас смотреть его глазами на происходившее. Особенно явственно звучит голос летописца в лирических отступлениях: “О горе, братья!” или: “Кто не подивится тому, кто не восплачет!” Иногда наши древние историки передавали свое отношение к событиям в обобщенных формах народной мудрости - в пословицах или в поговорках. Так, летописец-новгородец, говоря, как сместили с должности одного из посадников, добавляет: “Кто копает под другим яму, сам в нее ввалится”.
Летописец не только рассказчик, он и судья. Он судит по нормам очень высокой морали. Его постоянно волнуют вопросы добра и зла. Он то радуется, то негодует, восхваляет одних и порицает других.
Последующий “сводчик” соединяет противоречивые точки зрения своих предшественников. Изложение становится полнее, разностороннее, спокойнее. В нашем сознании вырастает эпический образ летописца - мудрого старца, который бесстрастно зрит на суету мира. Этот образ гениально воспроизвел А. С. Пушкин в сцене Пимена и Григория. Этот образ жил уже в сознании русских людей в древности. Так, в Московской летописи под 1409 годом летописец вспоминает “начального летословца Киевского”, который все “временнобогатства” земные (то есть всю суетность земную) “не обинуяся показует” и “без гнева” описывает “все доброе и недоброе”.
Над летописями трудились не только летописцы, но и простые писцы.
Если вы посмотрите на древнерусскую миниатюру, изображающую писца, вы увидите, что он сидит на “стульце
” с подножием и держит на коленях свиток или пачку перегнутых в два - четыре раза листов пергамента или бумаги, на которых он пишет. Перед ним на низком столике стоит чернильница и песочница. В те времена непросохшие чернила присыпали песком. Тут же на столике лежит перо, линейка, ножик для чинки перьев и подчистки неисправных мест. На подставке лежит книга, с которой он списывает.
Труд писца требовал большого напряжения и внимания. Писцы работали нередко от рассвета до темноты. Им мешали усталость, болезни, чувство голода и желание спать. Чтобы немного отвлечься, они делали приписки на полях своих рукописей, в которых изливали свои жалобы: “Ох, ох, голова мя болить, не могу писати”. Иногда писец просит бога рассмешить его, так как его мучает дремота и он боится, что сделает ошибку. А тут еще попадется “лихое перо, невольно им писати”. Под влиянием голода писец делал ошибки: вместо слова “хлябь” писал “хлеб”, вместо “купель” - “кисель”.
Неудивительно, что писец, дописав последнюю страницу, передает свою радость припиской: “Аки заяц рад, сети избег, так рад писец, последнюю страницу дописав”.
Длинную и очень образную приписку сделал монах Лаврентий, закончив свой труд. В этой приписке чувствуется радость свершения большого и важного дела: “Радуется купец прикуп сотворив, и кормчий в отишье пристав, и странник в отечество свое пришед; так же радуется и книжный списатель, дошед конца книгам. Тако ж и аз худый недостойный и многогрешный раб божий Лаврентий мних… А ныне, господа отцы и братья, оже ся (если) где описал или переписал, или не дописал, чтите (читайте), исправляя бога деля (ради бога), а не кляните, занеже (так как) книги ветшаны, а ум молод, не дошел”.
Древнейший дошедший до нас русский летописный свод называется “Повестью временных лет” . Он доводит свое изложение до второго десятилетия XII века, но до нас он дошел лишь в списках XIV и последующих веков. Составление “Повести временных лет” относится к XI - началу XII веков, к тому времени, когда Древнерусское государство с центром в Киеве было относительно едино. Вот почему у авторов “Повести” был такой широкий охват событий. Их интересовали вопросы, представлявшие значение для всей Руси в целом. Они остро сознавали единство всех русских областей.
В конце XI века благодаря экономическому развитию русских областей происходит их обособление в самостоятельные княжества. У каждого княжества появляются свои политические и экономические интересы. Они начинают соперничать с Киевом. Каждый стольный город стремится подражать “матери городов русских”. Достижения искусства, зодчества и литературы Киева оказываются образцом для областных центров. Культура Киева, распространяясь на все области Руси XII столетия, попадает на подготовленную почву. В каждой области были до того свои самобытные традиции, свои художественные навыки и вкусы, уходившие в глубокую языческую древность и тесно связанные с народными представлениями, привязанностями, обычаями.
Из соприкосновения несколько аристократической культуры Киева с народной культурой каждой области выросло многообразное древнерусское искусство, единое и благодаря славянской общности, и благодаря общему образцу - Киеву, но везде разное, самобытное, непохожее на соседа.
В связи с обособлением русских княжеств ширится и летописание. Оно развивается в таких центрах, где до XII века велись разве что разрозненные записи, например в Чернигове, Переяславе Русском (Переяслав-Хмельницкий), в Ростове, Владимире на Клязьме, в Рязани и в других городах. Каждый политический центр чувствовал теперь острую необходимость иметь свое летописание. Летопись стала необходимым элементом культуры. Нельзя было жить без своего собора, без своего монастыря. Точно так же нельзя было жить без своей летописи.
Обособление земель сказалось на характере летописания. Летопись становится уже по охвату событий, по кругозору летописцев. Она замыкается рамками своего политического центра. Но и в этот период феодальной раздробленности не забывалось общерусское единство. В Киеве интересовались событиями, которые происходили в Новгороде. Новгородцы присматривались к тому, что делается во Владимире и Ростове. Владимирцев волновала судьба Переяславля Русского. И конечно, все области обращались к Киеву.
Этим объясняется, что в Ипатьевской летописи, то есть в южнорусском своде, мы читаем о событиях, имевших место в Новгороде, во Владимире, в Рязани и т.д. В северо-восточном своде - в Лаврентьевской летописи рассказывается о том, что происходило в Киеве, Переяславле Русском, Чернигове, Новгороде-Северском и в других княжествах.
Больше других замкнулась в узких пределах своей земли Новгородская и Галицко-Волынская летописи, но и там мы найдем известия о событиях общерусских.
Областные летописцы, составляя свои своды, начинали их с “Повести временных лет”, где рассказывалось о “начале” Русской земли, и следовательно, о начале каждого областного центра. “Повесть временных лет* поддерживала у наших историков сознание общерусского единства.
Наиболее красочной, художественной по изложению была в XII веке Киевская летопись
, вошедшая в Ипатьевский список. Она вела последовательное изложение событий от 1118 до 1200 года. Этому изложению была предпослана “Повесть временных лет”.
Киевская летопись - летопись княжеская. В ней много повестей, в которых главным действующим лицом был тот или другой князь.
Перед нами проходят рассказы о княжеских преступлениях, о нарушении клятв, о разорении владений враждующих князей, об отчаянии жителей, о гибели огромных художественных и культурных ценностей. Читая Киевскую летопись, мы словно слышим звуки труб и бубнов, треск ломающихся копий, видим облака пыли, скрывающие и всадников и пеших. Но общий смысл всех этих полных движения, запутанных рассказов глубоко гуманный. Летописец настойчиво восхваляет тех князей, которые “не любят кровопролития” и в то же время исполнены доблести, желания “пострадать” за Русскую землю, “всем сердцем желают ей добра”. Таким образом создается летописный идеал князя, который отвечал народным идеалам.
С другой стороны, в Киевской летописи звучит гневное осуждение нарушителей порядка, клятвопреступников, князей, которые начинают напрасные кровопролития.
Летописание в Новгороде Великом началось еще в XI веке, но окончательно оформилось в XII веке. Первоначально оно, как и в Киеве, было летописанием княжеским. Особенно много сделал для Новгородской летописи сын Владимира Мономаха Мстислав Великий. После него летопись велась при дворе Всеволода Мстиславича. Но Всеволода новгородцы изгнали в 1136 году, и в Новгороде установилась вечевая боярская республика. Летописание перешло ко двору новгородского владыки, то есть архиепископа. Оно велось при соборе святой Софии и в некоторых городских церквах. Но от этого оно отнюдь не стало церковным.
Новгородская летопись всеми корнями уходит в народную толщу. Она грубовата, образна, пересыпана пословицами и сохранила даже в написании характерное “цокание”.
Большая часть повествования ведется в форме кратких диалогов, в которых нет ни одного лишнего слова. Вот небольшой рассказ о споре князя Святослава Всеволодовича, сына Всеволода Большое Гнездо, с новгородцами из-за того, что князь хотел сместить неугодного ему новгородского посадника Твердислава. Спор этот происходил на вечевой площади в Новгороде в 1218 году.
“Князь же Святослав прислал своего тысяцкого на вече, речё (говоря): “Не могу быть с Твердиславом и отнимаю от него посадничество”. Рекоша же новгородцы: “Е (есть) ли вина его?” Он же рече: “Без вины”. Рече Твердислав: “Тому еемь рад, оже (что) вины моей нету; а вы, братья, в посадничестве и в князех” (то есть новгородцы вправе давать и снимать посадничество, приглашать и выгонять князей). Новгородцы же отвещаша: “Княже, оже нету зины его, ты к нам крест целовал без вины мужа не лишити (не снимать с должности); а тебе ся кланяем (кланяемся), а се наш посадник; а в то ся не вдадим” (а на то мы не пойдем). И бысть мир”.
Вот так кратко и твердо отстояли новгородцы своего посадника. Формула “А тебе ся кланяем” не означала поклонов с просьбой, а, напротив, кланяемся и говорим: иди прочь. Святослав это отлично понял.
Новгородский летописец описывает вечевые волнения, смены князей, постройки церквей. Его интересуют все мелочи жизни родного города: погода, недород, пожары, цены на хлеб и на репу. Даже о борьбе с немцами и шведами летописец-новгородец рассказывает деловито, кратко, без лишних слов, без каких-либо прикрас.
Новгородское летописание можно сопоставить с новгородской архитектурой, простой и суровой, и с живописью - сочной и яркой.
В XII веке возникает летописное дело и на северо-востоке - в Ростове и во Владимире. Эта летопись вошла в свод, переписанный Лаврентием. Она также открывается “Повестью временных лет”, которая попала на северо-восток с юга, но не из Киева, а из Переяславля Русского - вотчины Юрия Долгорукого.
Владимирское летописание велось при дворе епископа при Успенском соборе, построенном Андреем Боголюбским. Это наложило на него свой отпечаток. В нем много поучений, религиозных размышлений. Герои произносят длинные молитвы, но редко ведут друг с другом живые и краткие разговоры, которых так много в Киевской и особенно в Новгородской летописи. Владимирская летопись суховата и в то же время многоречива.
Но во владимирском летописании сильнее чем где-либо прозвучала мысль о необходимости собирания Русской земли в одном центре. Для владимирского летописца этим центром, разумеется, был Владимир. И он настойчиво проводит мысль о главенстве города Владимира не только среди других городов края - Ростова и Суздаля, но и в системе русских княжеств в целом. Владимирскому князю Всеволоду Большое Гнездо присваивается впервые в истории Руси титул великого князя. Он становится первым среди прочих князей.
Летописец изображает владимирского князя не столько смелым воином, сколько строителем, рачительным хозяином, строгим и справедливым судьей, добрым семьянином. Владимирское летописание становится все более торжественным, как торжественны владимирские соборы, но ему не хватает высокого художественного мастерства, которого достигли владимирские зодчие.
Под 1237 годом в Ипатьевской летописи киноварью горят слова: “Побоище Батыево”. В других летописях также выделено: “Батыева рать”. После татарского нашествия летописание прекратилось в целом ряде городов. Однако, заглохнув в одном городе, оно подхватывалось в другом. Оно становится короче, беднее по форме и известиям, но не замирает.
Основная тема русских летописей XIII века - ужасы татарского нашествия и последующего ига. На фоне довольно скупых записей выделяется повесть об Александре Невском, написанная южнорусским летописцем в традициях киевского летописания.
Владимирская великокняжеская летопись переходит в Ростов, он меньше пострадал от разгрома. Здесь летопись велась при дворе епископа Кирилла и княгини Марии.
Княгиня Мария была дочерью убитого в Орде князя Михаила Черниговского и вдовой погибшего в битве с татарами на реке Сити Василька Ростовского. Это была выдающаяся женщина. Она пользовалась огромным почетом и уважением в Ростове. Когда князь Александр Невский приезжал в Ростов, он кланялся “святей Богородице и епископу Кириллу и великой княгине” (то есть княгине Марии). Она же “чтила князя Александра с любовью”. Мария присутствовала при последних минутах жизни брата Александра Невского - Дмитрия Ярославича, когда он, по обычаю того времени, постригался в чернецы и в схиму. Смерть ее описана в летописи так, как обычно описывали кончину только выдающихся князей: “Того же лета (1271) бысть знамение в солнци, яко (будто) погибнути ему всему до обеда и пакы (снова) наполнится. (Вы понимаете, речь идет о солнечном затмении.) Тое же зимы преставися благоверная, христолюбивая княгиня Василькова месяца декабря в 9 день, яко (когда) литургию поют по всему городу. И предаст душу тихо и нетрудно, безмятежно. Слышаша вси люди града Ростова преставление ее и стекошася вси люди в монастырь святого Спаса, епископ Игнатий и игумены, и попы, и клирцы, певше над нею обычные песнопения и по-гребоша ю (ее) у святого Спаса, в ее монастыре, с многими слезами”.
Княгиня Мария продолжала дело отца и мужа. По ее указанию в Ростове было составлено житие Михаила Черниговского. Она построила в Ростове церковь “во имя его” и установила ему церковный праздник.
Летописание княгини Марии проникнуто идеей необходимости крепко стоять за веру и независимость родины. В нем рассказывается о мученической смерти русских князей, стойких в борьбе с врагом. Таким выведен Василёк Ростовский, Михаил Черниговский, рязанский князь Роман. После описания его лютой казни идет воззвание к русским князьям: “О возлюбленные князья русские, не прельщайтесь пустою и обманчивою славою света сего…, возлюбите правду и долготерпение и чистоту”. Роман ставится в пример русским князьям: мученичеством он приобрел себе царствие небесное вместе “со сродником своим Михаилом Черниговским”.
В рязанском летописании времен татарского нашествия события рассматриваются под другим углом. В нем звучит обвинение князей в том, что они виновники несчастий татарского разорения. Обвинение прежде всего касается владимирского князя Юрия Всеволодовича, который не послушал мольбы рязанских князей, не пошел им на помощь. Ссылаясь на библейские пророчества, рязанский летописец пишет, что еще “прежде сих”, то есть до татар, “отнял господь у нас силу, а недоумение и грозу и страх и трепет вложил в нас за грехи наши”. Летописец высказывает мысль, что Юрий “уготовал путь” татарам княжескими усобицами, Липецкой битвой, и теперь за эти грехи русские люди терпят казнь божию.
В конце XIII - начале XIV века развивается летописание в городах, которые, выдвинувшись в это время, начинают оспаривать друг у друга великое княжение.
Они продолжают мысль владимирского летописца о верховенстве своего княжества в Русской земле. Такими городами были Нижний Новгород, Тверь и Москва. Их своды отличаются широтой. Они соединяют летописный материал разных областей и стремятся стать общерусскими.
Нижний Новгород стал стольным городом в первой четверти XIV века при великом князе Константине Васильевиче, который “честно и грозно боронил (оборонял) отчину свою от сильнее себя князей”, то есть от князей московских. При его сыне, великом князе суздальско-нижегородском Дмитрии Константиновиче, в Нижнем Новгороде устанавливается вторая на Руси архиепископия. До этого только владыка новгородский имел сан архиепископа. Архиепископ подчинялся в церковном отношении непосредственно греческому, то есть византийскому патриарху, тогда как епископы были подчинены митрополиту всея Руси, который в это время уже жил в Москве. Вы сами понимаете, насколько было важно с политической точки зрения для нижегородского князя, чтобы церковный пастырь его земли не зависел от Москвы. В связи с учреждением архиепископии была составлена летопись, которая называется Лаврентьевской. Лаврентий, инок Благовещенского монастыря в Нижнем Новгороде, составил ее для архиепископа Дионисия.
Летопись Лаврентия уделила большое внимание основателю Нижнего Новгорода Юрию Всеволодовичу, владимирскому князю, погибшему в битве с татарами на реке Сити. Лаврентьевская летопись - бесценный вклад Нижнего Новгорода в русскую культуру. Благодаря Лаврентию мы имеем не только самый древний список “Повести временных лет”, но и единственный список “Поучения Владимира Мономаха детям”.
В Твери летопись велась с XIII по XV век и наиболее полно сохранилась в Тверском сборнике, Рогожском летописце и в Симеоновской летописи. Начало летописания ученые связывают с именем тверского епископа Симеона, при котором была построена “великая соборная церковь” Спаса в 1285 году. В 1305 году великий князь Михаил Ярославич Тверской положил начало великокняжескому летописанию в Твери.
В Тверской летописи много записей о постройках церквей, о пожарах и междоусобных бранях. Но в историю русской литературы тверская летопись вошла благодаря ярким повестям об убиении тверских князей Михаила Ярославича и Александра Михайловича.
Тверской летописи мы обязаны и красочным рассказом о восстании в Твери против татар.
Первоначальное летописание Москвы
ведется при Успенском соборе, построенном в 1326 году митрополитом Петром, первым митрополитом, который стал жить в Москве. (До того митрополиты жили в Киеве, с 1301 года - во Владимире). Записи московских летописцев были краткими и суховатыми. Они касались постройки и росписей церквей - в Москве в это время велось большое строительство. Они сообщали о пожарах, о болезнях, наконец, о семейных делах великих князей московских. Однако постепенно - это началось уже после Куликовской битвы - летописание Москвы выходит из узких рамок своего княжества.
По своему положению главы русской церкви митрополит интересовался делами всех русских областей. При его дворе собирались областные летописи в копиях или в подлинниках, летописи свозились из монастырей и соборов. На основании всего собранного материала в 1409 году в Москве был создан первый общерусский свод
. В него вошли известия из летописей Великого Новгорода, Рязани, Смоленска, Твери, Суздаля и других городов. Он осветил историю всего русского народа еще до объединения всех русских земель вокруг Москвы. Свод послужил идейной подготовкой для этого объединения.
Повесть временных лет - Начало древнерусского летописания принято связывать с устойчивым общим текстом, которым начинается подавляющее большинство дошедших до нашего времени летописных сводов. Текст "Повести временных лет" охватывает длительный период - с древнейших времен до начала второго десятилетия XII в. Это один из древнейших летописных сводов, текст которого был сохранен летописной традицией. В разных летописях текст Повести доходит до разных годов: до 1110 г. (Лаврентьевский и близкие ему списки) или до 1118 г. (Ипатьевский и близкие ему списки). Обычно это связывают с неоднократным редактированием Повести. Летопись, которую принято именовать Повестью временных лет, была создана в 1112 г. Нестором - предположительно автором двух известных агиографических произведений - Чтений о Борисе и Глебе и Жития Феодосия Печерского.
Летописные своды, предшествовавшие Повести временных лет: в составе Новгородской I летописи сохранился текст летописного свода, предшествовавшего Повести временных лет. Повести временных лет предшествовал свод, который предложили назвать Начальным. Исходя из содержания и характера изложения летописи, его было предложено датировать 1096-1099 гг. Он-то и лег в основу Новгородской I летописи. Дальнейшее изучение Начального свода, однако, показало, что и он имел в своей основе какое-то произведение летописного характера. Из этого можно сделать вывод о том, что в основе Начального свода лежала какая-то летопись, составленная между 977 и 1044 гг. Наиболее вероятным в этом промежутке считается 1037 г., под которым в Повести помещена похвала князю Ярославу Владимировичу. Это гипотетическое летописное произведение исследователь предложил назвать Древнейшим сводом. Повествование в нем еще не было разбито на годы и было сюжетным. Годовые даты в него внес Киево-Печерский монах Никои Великий в 70-х годах XI в. летопись повествование древнерусский
Внутренняя структура: «Повести временных лет» состоит из недатированного "введения" и годовых статей разного объема, содержания и происхождения. Эти статьи могут иметь характер:
- 1) кратких фактографических заметок о том или ином событии;
- 2) самостоятельной новеллы;
- 3) части единого повествования, разнесенного по разным годам при хронометрировании первоначального текста, не имевшего погодной сетки;
- 4) "годовых" статей сложного состава.
Львовская летопись - летописный свод, охватывающий события с древнейших времен до 1560. Названа по имени издателя Н.А. Львова, выпустившего её в 1792. В основе летописи лежит свод, сходный со 2-и Софийской летописью (в части с кон. XIV в. до 1318) и Ермолинской летописью. В Львовской летописи имеются некоторые оригинальные ростово-суздальские известия) происхождение которых может быть связано с одной из ростовских редакций общерусских митрополичьих сводов.
Лицевой летописный свод - летописный свод 2-й пол. XVI в. Создание свода длилось с перерывами более 3 десятилетий. Его можно разделить на 3 части: 3 тома хронографа, содержащего изложение всемирной истории от сотворения мира до Х века, летописание «лет старых» (1114-1533) и летописание «лет новых» (1533-1567). В разное время созданием свода руководили выдающиеся государственные деятели (члены Избранной рады, митрополит Макарий, окольничий А.Ф. Адашев, священник Сильвестр, дьяк И.М. Висковатый и др.). В 1570 работы над сводом были прекращены.
Лаврентьевска летопись - пергаментная рукопись, содержащая копию летописного свода 1305. Текст начинается с «Повести временных лет» и доведён до начала XIV в. В рукописи отсутствуют известия за 898-922, 1263-1283 и 1288-1294. Свод 1305 представлял собой великокняжеский владимирский свод, составленный в период, когда великим князем владимирским был тверской князь. Михаил Ярославич. В основе его лежал свод 1281, дополненный с 1282 летописными известиями. Рукопись была написана монахом Лаврентием в Благовещенском монастыре Нижнего Новгорода или во Владимирском Рождественском монастыре.
Летописец Переяславля-Суздальского - летописный памятник, сохранившийся в одной рукописи XV в. под названием «Летописец русских царей». Начало Летописца (до 907 года) имеется ещё в одном списке XV в. Но собственно Летописец Переяславля-Суздальского охватывает события 1138-1214. Летопись была составлена в 1216-1219 и является одной из древнейших из числа дошедших до наших дней. В основу Летописца положен Владимирский летописный свод начала XIII века, близкий Радзивилловской летописи. Этот свод был переработан в Переславле-Залесском с привлечением местных и некоторых других известий.
Летопись Авраамки - общерусский летописный свод; составлен в Смоленске в конце XV в. Название своё получил по имени писца Авраамки, переписавшего (1495) по повелению смоленского епископа Иосифа Солтана большой сборник, в составе которого была и эта летопись. Непосредственным источником Летописи Авраамки послужил Псковский свод, объединявший известия различных летописей (Новгородский 4-й, Новгородский 5-й и др.). В Летописи Авраамки наиболее интересны статьи 1446 -1469 и юридические статьи (в их числе - Русская Правда), соединённые с Летописью Авраамки.
Летопись Нестора - написанная во 2-й половине XI - начале XII вв. монахом Киевского пещерного (печерского) монастыря Нестором хроника, исполненная патриотической идей русского единения. Считается ценным историческим памятником средневековой Руси.
Летопись представляет собой подробный рассказ о конкретных событиях. Стоит отметить, что летописи древней руси - главный письменный источник по истории России в (допетровское время). Если говорить о начале русского летописания, то оно относится к XI веку - период времени, когда в украинской столице начали изготавливать исторические записи. По словам историков, летописный период берет свое начало с IX века.
| http://govrudocs.ru/ |
Сохраненные списки и летописи древней руси
Количество таких памятников истории достигает около 5000. Основная часть летописей, к сожалению, в виде оригинала не сохранилась. Много сохранилось неплохих копий, которые также являются важными и повествуют интересные исторические факты и рассказы. Также сохранились списки, которые представляют собой некие повествования с иных источников. По словам историков, списки создавали на определенных местах, описывая то или иное историческое событие.
Первые летописи появились на Руси, примерно, в период с XI по XVIII века при правлении Ивана Грозного. Стоит отметить, что в то время летопись представляла собой основной вид исторического повествования. Люди, которые составляли летописи, не были частными деятелями. Эта работа выполнялась исключительно по заказу светских, либо духовных властителей, которые отражали интересы определенного круга людей.
История русских летописей
Если точнее, то русское летописание имеет непростую историю. Всем известна летопись «Повесть временных лет», где были высветлены различные договоры, в том числе и договоры с Византией, истории о князях, христианском вероисповедании и т.д. Особо интересными являются летописные повести, которые представляют собой сюжетные рассказы о самых значительных событиях истории отечества. Стоит отметить, что первое упоминание о летописи о москве также можно отнести к «Повести временных лет».
Вообще, основным источником каких-либо знаний в Древней Руси являются средневековые летописи. Сегодня во многих библиотеках России, а также в архивах можно увидеть большое количество таких творений. Удивляет тот факт, что практически каждая летопись была написана иным автором. Практически семь столетий было востребовано летописание.
| http://kapitalnyj.ru/ |
Кроме этого, летописание - любимое занятие многих книжников. Эту работу считали богоугодной, а также душеполезным делом. Летописание можно с легкостью назвать неотъемлемым элементом древнерусской культуры. Историки утверждают, что одни из первых летописей были написаны благодаря новой династии Рюриковичей. Если говорить о первой летописи, то она идеально отображала историю Руси, начиная со времен правления Рюриковичей.
Самыми грамотными летописцами можно назвать специально обученных священников и монахов. Эти люди имели достаточно богатое книжное наследие, владели различной литературой, записями старинных рассказов, преданий и т.д. Также в распоряжении этих священников были практически все великокняжеские архивы.
Среди основных задач таких людей было следующее:
- Создание письменного исторического памятника эпохи;
- Сравнение исторических событий;
- Работа со старинными книгами и т.д.
Стоит отметить, что летописный свод древней руси это - уникальный исторический памятник, содержащий массу интересных фактов о конкретных событиях. Среди распространенных летописей можно выделить те, которые рассказывали о походах Кия - основателя Киева, путешествиях княгини Ольги, походах не мене известного Святослава и т.д. Летописи Древней Руси - историческая основа, благодаря которой написано множество исторических книг.
Видео:СЛАВЯНСКАЯ ЛЕТОПИСЬ в ГРАМОТАХ
Читайте также:
Вопрос происхождения государства Древней Руси и по сей день волнует многих ученых. По этому поводу можно встретить большое количество научно обоснованных дискуссий, разногласий, мнений. Одной из наиболее популярных является в наше время норманская теория происхождения древнерусского
Традиционно, петроглифы - изображения на камне, которые были сделаны в древние времена. Стоит отметить, что такие изображения отличаются наличием особой системы знаков. Вообще, петроглифы карелии - настоящая загадка для многих ученных и археологов. К сожалению, пока ученые не дали
Зарождение денег - очень важный и непростой вопрос, который влечет за собой массу разногласий. Стоит отметить, что в Древней Руси на определенном этапе развитие в качестве денег люди использовали обыкновенный скот. Согласно древнейшим спискам, в те года очень часто местных жителей